Эжена де Богарне, он пустил её в сумерках через лес в обход левого фланга русских.
Во время увидев, этот опасный для него маневр врага, уже в условиях надвигавшейся темноты Остерман благоразумно отошел к Витебску на новую позицию. Опустившаяся ночь принесла ему спасительную передышку.
А на следующий день (26 июля) на смену сильно поредевшему 4-му корпусу Остермана были посланы 3-я пехотная дивизия Коновницына и кирасирская дивизия из кавалерийского корпуса Уварова. Они заняли позицию за оврагом у деревни Куковачино – здесь предстояло разгореться новому бою. Остерман ночью занял позицию позади Коновницына как его резерв, усиленный кирасирской дивизией, так и не вступившей в дело из-за сильно пересечённой местности. К Мюрату, тем временем, подошёл весь корпус наполеоновского пасынка.
С утра 26 июля бой на узкой дороге в лесу возобновился.
В то время как Мюрат нацелился на левый фланг русских, они сами удачно атаковали его левый фланг, где рассеяли батальон хорватов и 84-й полк. Мюратовский левый фланг дрогнул и обратился в бегство. Мюрат сам повёл в контратаку польских улан. Тем временем его генералы сумели остановить бегство солдат и вернуть их в бой. Позиции левого фланга Мюрата были восстановлены, а русские отошли обратно в лес. На правом фланге продвижение войск Мюрата сдерживал плотный артиллерийский огонь и овраги, стеснявшие его кавалерию. Барклай прислал на усиление арьергарда генерал-лейтенанта Тучкова 1-го с гренадерскою дивизией, к нему же перешло и командование.
Примерно в 14 часов на поле боя появился лично Наполеон, взяв командование на себя. Он повёл дело так, что уже к 15 часам его войска опрокинули русских, и их ретирада едва не превратилась в повальное бегство из-за беспорядка в командовании. Если верить запискам начштаба 1-й армии генерала А. П. Ермолова, (человека сколь геройского лично, столь и ершисто-ехидного по отношению к «коллегам по ремеслу» – Я.Н.): генерал-лейтенанты Коновницын и Тучков 1-й (одинаковые в чинах!) просто-напросто не нашли общего языка в условиях самого сложного вида боя – арьергардно-ретирадного – вот и возникла в отступающих войсках неразбериха.
В общем, «на войне – как на войне»…
В результате к вечеру противник приблизился к Витебску, но утомленный боем, остановился для передышки и разведки, выйдя с лесной дороги на оперативный простор.
Получив донесение об отходе своих арьергардных сил, Барклай стянул все свои войска под Витебском в единое место и приказал сломать мосты с правым берегом Двины. Рассказывали, что он вроде бы собирался дать решительное сражение врагу, чтобы задержать его продвижение и соединиться со 2-й армией Багратиона. Его армия уже заняла позиции за рекой Лучесой, упираясь правым флангом в Двину и закрываясь лесом на левом фланге.
Однако рано утром 27 июля в лагерь Барклая примчался гонец от Багратиона
