поспешила, встав на колени, завязать шнурки.
– Бертель, – продолжал отец, – Анна еще и причесывалась.
Девочка тут же поднесла руки к голове и пригладила стоящие торчком волосы, и на лице ее отразилось отчаяние от того, что они не заплетены в косички. Бертель кружила по дому с мечтательным выражением лица, держа подмышкой любимый роман, героиня которого запуталась в своей жизни. Маленький сын Анны Сережа страдал от тоски по матери. Бертель хранила верность ей и ее сыну. Ранним утром, перед уходом в школу, она не забывала забрать книгу из-под подушки и положить в школьный ранец.
С тех пор прошло более четырех лет, а роман Толстого по-прежнему был близок душевным переживаниям Бертель.
Семь часов утра. Вздохи и крики – Фрида борется с путаницей черных волос девочки, пытаясь заплести их в две косички. Дом напоминает камеру пыток времен испанской инквизиции, бедную девочку ведут на костер.
"Ой, ненормальная", – Лоц злится, умываясь и чистя зубы. Красавчик не выдерживает этих криков и стонов, несущихся каждое утро из гостиной, перед тем, как девочка убежит в школу. Фрида дышит в затылок Бертель, повторяя слова деда: "В семье не без урода". Бумба в восторге: "У божьей коровки выросли конские волосы!"
Фрида повязывает каждую косу бархатной лентой и предупреждает:
– Бертель, спрячь внутрь косы, чтобы дрянные мальчишки не дергали их, – надевает ей на шею проездной билет, годный на все виды берлинского транспорта и громко вздыхает над черноволосой головкой девочки:
– Цыгане – египетская казнь государства! Крадут детей, грабят и воруют, Бертель. Будь осторожна.
Теперь, в отличие от первых лет учебы, девочка сама едет в школу и не очень реагирует на водителя и пассажиров. Были дни, когда автобус пересекал район вилл Вайсензее по пути в центр Берлина, и водитель удивленно взирал на Бертель: "Как разрешают маленькой девочке самой ездить в такую даль?" И в трамвае, который вез ее из центра города в школу, находящуюся в фешенебельном районе Далем, Бертель привлекала всеобщее внимание. Взгляды были то пронзительные, то милосердные. По утрам ее донимали вопросами: "Где твоя мама, девочка? Куда ты едешь? Знаешь, где сходить?"
Четверть восьмого утра. Бертель и Бумба с ранцами выходят из дома. У пруда на площади, рядом с домом, задерживаются еще на четверть часа. Бумба пускает бумажный кораблик, а Бертель следит за своей "вороньей королевой" – старой вдовой, графиней, которая еще с ранних сумеречных часов сидит на скамье у пруда, под сенью плакучих ив. Графиня рассыпает вокруг себя крошки хлеба для птиц, и стаи ворон, расправив крылья, срываются с верхушек деревьев. Старуха подкармливает ворон, как мать своих детей. Бертель не отрывает от нее мечтательных глаз и размышляет о подвиге, который она совершит во имя графини, чтобы та относилась к ней так же, как относится к птицам. Бертель любит наблюдать, как вороны копошатся вокруг старухи, подобно живому черному ковру. Подходит автобус, Бертель и Бумба прощаются с прудом.
Бумба направляется в общеобразовательную
