женскому полу?
Максимов сдавил в кармане шлафрока рукоять «Патерсона» и двинулся в сторону, противоположную той, где располагалась кухня. Здесь ему тоже встретилось несколько дверей. Он толкнул одну, вторую – они были заперты. Зато третья отворилась без труда.
За ней обнаружилась комната без мебели, в ней слабо помаргивали две свечи, от которых исходил душный аромат трав, сразу вызвавший ассоциации с Азией. Комната не была совсем пустой – посреди на полу лежала циновка, а на ней, скрестив ноги, восседал человек в китайском халате и с китайскими же чертами лица. Глаза его были прикрыты, изо рта торчала погасшая трубка. Китаец, похоже, дремал.
Прежде чем подойти, Максимов внимательно пригляделся к нему. Азиат не производил впечатления монстра или пришельца из космоса. Кожа того цвета, что свойственен сынам Поднебесной империи; жидкая бороденка, руки-ноги на своих местах. На первый взгляд это был обычный человек, и Максимов решился с ним заговорить.
– Послушайте, – обратился он к сидевшему, – не подскажете, где находится его сиятельство граф Ингерас?
Китаец не откликнулся и не шелохнулся. Полагая, что тот в полусне, да еще под воздействием какого-нибудь дурманного зелья, Максимов подошел к нему вплотную и наклонился, чтобы повторить вопрос в самое ухо. Но тут левая рука азиата, доселе покойно лежавшая на его колене ладонью вверх, взметнулась, сжалась в кулак и заехала Максимову в промежность.
Тот не успел среагировать, схватился за ушибленное место и отпрыгнул на добрую сажень. Ожидал, что треклятый азиат, ни с того ни с сего проявивший агрессивность, вскочит с места и разовьет свою атаку. О приемах борьбы, разработанных в Китае и Японии, ему доводилось слышать от опытных путешественников, и имелись все основания опасаться этого узкоглазого человечка. Максимов разогнулся и поскорее вынул из кармана револьвер.
Китаец, однако, не сделал усилия, чтобы подняться с циновки. Он все так же сидел со скрещенными ногами и смеженными веками, и только левая рука его активно двигалась. Она описала в воздухе круг, кулак разжался, пальцы сложились в щепоть, которая стала тыкаться в стороны, точно птичий клюв, после чего вся конечность от плеча до кисти стала совершать волнообразные движения. Максимов как завороженный следил за этой пантомимой. Было похоже на ритуальный танец или на гимнастические упражнения, но Максимов никогда не видел, чтобы они выполнялись вот так, без участия всего остального тела.
Поизвивавшись, рука кровожадно растопырила пальцы и схватила своего хозяина за горло. Лишь теперь китаец пробудился, трубка выпала из его рта, он замигал сонными глазами, а после выпучил их так, что они приняли вполне европейскую форму. Правой рукой, которая повиновалась ему, он ухватил левую, жившую собственной жизнью, и принялся отдирать ее от своей шеи.
Максимов не знал, как поступить: ретироваться или пособить азиату в его нелегком противостоянии с жилистой рукой, в которую как будто вселился бес. Покуда стоял и раздумывал,
