– Можно, я заберу вашу дочь? Все равно она не делает уроки, а только притворяется…
– Ты думаешь? – папа шутливо нахмурил брови.
– Точно вам говорю!
– Знаешь, мне тоже показалось. Но я не был уверен, пока ты не сказала. Ты же у нас все знаешь!
– Ага! – с готовностью согласилась Молли – Это потому, что я очень хитрая и все секу!
– Раз так, Линда Берроуз… – папа вынул из моих рук ненавистный учебник – …давай меняться. Ты мне дай свою «химию», я тебе дам тебе твой велосипед. Договорились?…
Конечно же, я немедленно рассказала все Молли. Как только мы, промчавшись, как пули, по родным улицам, оказались в «нашем месте». В самом заросшем углу городского парка. И наши велосипеды упали рядышком в некошеную траву.
Но в Молли с самого детства запредельное разгильдяйство сочеталось с жизненной мудростью. Она лишь пожала плечами.
– А что тут странного? Не зря же говорят, что самое страшное – это гнев доброго человека.
Даже в тот день я не смогла ее удивить…
…Поняв, что заснуть не получится, я выбралась из-под одеяла. И, набросив халат, вышла на кухню. Клацнула выключателем, зажмурившись от ударившего в глаза света. Налила стакан молока и сделала пахнущий детством глоток…
Странно было думать, что в эти минуты где – то на Коммэк-стрит хрипит уставший от страданий дядя Джозеф. Я была уверена, что он давным-давно умер в какой-нибудь придорожной канаве от пьянства и нищеты. А выходит, этот красномордый тип топтал землю долгие годы! Может, он и свой миллион заработал? Прикольно было бы получить от него в наследство кругленькую сумму с шестью нулями…
Но что-то подсказывало мне, что никакого миллиона у него нет. Да и никакой особенной тайны тоже. Все это было обычным бредом одинокого умирающего пьяницы.
Сон вернулся так же неожиданно, как и пропал. Оставив на столе немытый стакан, я выключила свет. И в потемках побрела в спальню, засыпая на ходу.
Уже в постели я твердо решила, что забуду о дурацком ночном звонке. И ни в какой госпиталь, конечно же, не поеду…
– Ты что, совсем дурочка?! Не поедет она!.. Давай, просыпайся живее!
Вялая после лоскутной ночи с ее хриплыми голосами из прошлого, я пила вторую чашку кофе. Смотреть на отвратительно бодрую Молли было невыносимо. Подружка мерила кухню шагами, то и дело поглядывая на крупные мужские часы,
Опять все вышло не так, как я планировала. Я хотела медленно и лениво проснуться. И лишь затем позвонить подружке, чтобы рассказать о загадочном звонке дяди Джо Но она вломилась ко мне рано утром, открыв дверь своим ключом. Бодрая, румяная и энергичная, как хоккеист, принявший допинг.
– Good morning, America! – прокричала она с порога спальни, и, нажав на пульт, включила телевизор на полную громкость.
– What makes you beautiful… – провыли пятеро британских подростков, словно издеваясь надо мной.
Я хорошо знала, что сопротивляться было бесполезно. Главным сценаристом нашей жизни всегда была Молли. Поэтому
