«партийный день» – прошли по улицам с барабанами и знаменами, организовали два десятка митингов, на которых Гитлер произносил речи. Ему рукоплескали, о нем начали писать газеты. Теперь главное было держать темп, но для этого требовалась здоровая глотка! А в оккупированном Рейнланде, к которому было приковано внимание немцев, ораторствовал в это время настоящий герой, белокурая бестия, лучший ученик Гербигера – Альберт Шлагетер! Этот парень имел такой успех, что в два-три месяца затмил всех националистических ораторов, и Гитлера в том числе. Шлагетер сделался настолько популярен среди мюнхенских нацистов, что ему начали подражать и самое страшное – сравнивать с лидером. Гитлер от зависти и ревности совсем поплохел. Но рядом был верный Гесс, верящий Штрассер, преданный Гиммлер… Как историк я пока не располагаю фактами, позволяющими четко проследить их роли в последующих событиях, но и имеющиеся факты не стоит игнорировать, а потому – судите сами!
9 марта руководитель северного отделения НСДАП Грегор Штрассер сообщает Гессу о своей проблеме: присланный к нему в качестве секретаря Генрих Гиммлер – славный малый, исполнительный и расторопный, но его невозможно выпереть на трибуну. «Ты знаешь, – пишет Штрассер, – насколько я сам не оратор, поэтому мне нужен рядом кто-нибудь погорластей, и я уже нашел замену. Скажу без преувеличения: Цицерон возродился!»
Гиммлера, однако, пока не отозвали обратно в Мюнхен. Но рядом со Штрассером начинает маячить еще одна – низенькая, тщедушная, колченогая фигурка, глядя на которую можно испытывать что угодно, только не зависть.
В начале мая партия готовит большой митинг на Мариенплац, чрезвычайно важный в тактическом отношении. И вот, неожиданно для всех (кроме Гесса), вместо Шлагетера Штрассер привозит в Мюнхен на митинг этого своего нового секретаря – человечка в кожаной куртке, воинственно перепоясанного ремнями и в огромной шляпе.
– Знакомьтесь, мой секретарь и… лучший оратор северных земель – товарищ Геббельс! – восклицает Штрассер и сверху могучей рукой хлопает товарища по плечу, едва не вбив по шляпу в землю.
Гитлера среди присутствующих не было: его Гесс привез в последний момент, когда Геббельс уже карабкался по высоченным ступеням на помост, с которого выступали ораторы.
Дальше – картина под названием «Гитлер, слушающий Геббельса» или готовая сцена для кино. Как сценарист я вижу ее в деталях, вплоть до цвета глаз Адольфа, которые при внутреннем переходе от паники к концентрации воли становились водянисто-прозрачными, и странной, отдельной от лица улыбки, как у Чеширского кота, которого чешут за ухом.
Но вернемся к фактам.
После митинга Гитлер приглашает Геббельса на виллу под Мюнхеном, принадлежавшую Эрнсту Ганфштенглю (тоже любопытный персонаж, но о нем позже), и они долго там беседуют, наедине. Когда Геббельс уехал, Гитлер сказал Ганфштенглю: «Этот крошка Цахес мне нужен, а герои пусть отправляются в Валгаллу». Ганфштенгль был, конечно,
