куда еще? – тупо спросил француз.
Громов развел руками.
– Ждать, пока ветку снова не запустят, пока внимание жандармов не ослабнет.
– Неделю тут что ли сидеть? – сдвинув брови, с вызовом спросил Жак.
– Хочешь, пошли прорвемся с боем, – не выдержал звездолетчик, – ты первый, я прикрываю.
Громов увеличил темп, чтобы не продолжать дурацкий разговор. «Критиканство еще никому не помогало. Лучше б предложил что-нибудь, – подумал Громов. – Его все-таки планета. Как будто я специально все затеял, чтобы осуществить тайную мечту – пожить недельку в метро».
Первое ответвление встретилось почти через километр от станции. Кирилл едва не прошел мимо. Остановился, когда почувствовал на щеке легкий ветерок.
– По крайней мере, есть, где спрятаться, – освещая метровый проход, сказал Громов.
Потолок сомкнулся над головой где-то на уровне поднятой руки. Стены едва не задевали плечи. Несмотря на это, воздух стал свежее.
Кирилл вспомнил свою тесную каюту на корабле и затосковал. Сейчас бы они уже подлетали к Spes. Как там капитан? Что скажет отцу? А что скажет отец матери? Бедные-бедные предки. Они-то знают, что Тайла – хуже коллапсара. Система Rex, как черная дыра, втягивает все неугодное ей. И уже никогда не выпускает. «Я нарушу этот закон социальной физики», – стиснув зубы, мысленно пообещал себе, родителям и друзьям Кирилл.
Бетон шуршал под ногами спутников. Громов чувствовал, что пол идет с небольшим подъемом. Сквозняк усилился, и Кирилл положил палец на спусковой крючок автомата. Звездолетчик понимал, что фонарь выдает его с потрохами, но оставаться в полной темноте было еще хуже.
Проход закончился, как и начался. В глухой стене, на уровне головы, было отверстие тридцать на тридцать сантиметров.
– Триста шагов, чтобы посмотреть на вентиляцию, – пробормотал Жак. – Шестьсот самых бесполезных шагов в моей жизни.
– Ты их еще не сделал, – отозвался Громов. – Отдохнем?
И, не дождавшись ответа, сбросил сумку на пол.
Жак достал из сумки бутылку воды и сел на корточки, опершись спиной об стенку. Кирилл сузил пучок фонаря до минимального и положил автомат стволом к стене. Робкий лучик, зажатый меж темных стен, позволял различить лишь очертания предметов на расстоянии вытянутой руки.
Удовлетворившись маскировкой, Громов достал паек и курицу. Разорвав птицу пополам, он распаковал захваченный у патрульных трофей. В пайке оказалось два тюбика с витаминизированным желе, четыре сухих питательных хлебца и пластиковая банка с саморазогревающимся супом.
– На космическом корабле рацион и то лучше, – откладывая суп обратно в сумку, заметил Кирилл. – Несильно власти балуют своих песиков.
Громов выдавил желе на хлебцы и быстро, методично, без намека на наслаждение съел их. Затем пришел черед курицы. Кирилл отбросил спешку и, рвя мясо на длинные тонкие волокна, опускал их в рот. Жак же ел без всякой фантазии – кусал, жевал, глотал.
Француз
