Или даже, скорее всего, как она говорила, гореть будет моя жопа. Меня эта мысль совсем не воодушевила. Я представил, как бабка берёт спички и поджигает мои штаны, а потом они все стоят и смеются. А бабка ещё пальцем показывает и говорит: «на воре жопа горит».
Возможно, всё это так и осталось бы загадкой. Воспламенение шапки невозможно было бы объяснить никак. Бабка была верующей и даже, очень может быть, она решила бы, что на деда сошел благодатный огонь. Иначе как ещё можно объяснить самовозгорание пыжиковой шапки. Но чуда не произошло. Бабкин взгляд сканировал пространство в поисках причины «чуда» и остановился на моей руке, в которой всё ещё был коробок спичек. Я не додумался его спрятать в карман. Проследив за взглядом бабки, я понял, что она тоже всё поняла и сделал то, что я обычно умею делать в таких ситуациях. Я побежал. Домой.
Хорошо, что ключи от квартиры оказались у меня. Когда я вернулся с морковкой, я не отдал их бабке. Я пешком влетел по лестнице на наш этаж и судорожно пытался попасть ключом в замочную скважину. Наконец-то я оказался в квартире и запер дверь.
Бабка с дедом и Вовкой так и проторчали перед дверью до возвращения родителей. Я дверь не открывал. Сначала они звонили, потом стучали. Затем бабка стала сыпать проклятьями и карами небесными в мой адрес, но я только ещё глубже спрятался. Я залез под стол и не высовывался. Затем бабка перешла на более дружелюбный тон, но я был непреклонен. Я знал, что надо ни в коем случае не открывать до прихода родителей.
К моменту прихода родителей пыл бабки поубавился. Меня извлекли из-под стола и провели лекцию на тему поговорок. Затем меня усадили за стол и под диктовку бабки я записывал в тетрадку поговорки. У бабки они почему-то были все на одну тему. «Заставь дурака богу молиться он лоб расшибёт. Дурака учить – что мертвого лечить. Идиоты не переводятся – они совершенствуются. Дуракам закон не писан. Дураков не сеют, они сами родятся…» И так далее.
Глава 6. Как дед в танке горел
Писать так много в первом классе, я вам скажу, то ещё мучение. Родители научили меня письму ещё до начала школы. Естественно, писал я пока не очень грамотно, но уверенно. Бабка взяла мою тетрадку с внеклассным занятием про дураков и стала проверять.
– Идиоты на пере… Что? – всматривалась бабка в мой «каллиграфический» почерк, – Не переодеваются? Хрен поймёшь, что тут нацарапал. Тебе на врача надо учиться. Писать ты уже как они научился. Лечить тоже, насколько мы все помним. Осталось только халат купить.
– Мама, – заступилась за меня моя мама. – Он в первом классе. Они ещё не начали так много писать. Хватит уже мучить его. Он всё понял. Правда? – и она посмотрела на меня.
Я утвердительно кивнул в ответ. На всякий случай. Моё внутренне чутьё подсказывало, что с мамой надо соглашаться. То, что я ничего не понял, значения не имело. В чём смысл этой писанины, мне было не понятно. Но мама на моей стороне, а это хорошо.
– Давайте уже переодеваться, умываться и спать, – подвела итог она.
– Идиоты
