было?!
– Да все же нормально. Что это, пустяки.
– Ничего себе, пустяки! Кровь до сих пор не останавливается! Давай в страховую позвоним, доктора вызовем.
– Наташ, тебе надо этот геморрой? Что ты так суетишься из-за царапины?
– Олег, я люблю тебя и люблю Федю. Вы самые близкие для меня люди. И я не переживу, если что-то с вами случится.
– Я тоже тебя люблю, – Олег поцеловал жену. – И ничего ни с кем не случится. Все будет хорошо.
Вечером Федя сидел на краю пирса, свесив вниз босые ноги. Он задыхался от восторга, не отрывая взгляда от необыкновенно красивого заката. Небо горело, переливаясь красно-желто-оранжевыми цветами. Поверх этой роскошной палитры красок замерли тонкие, невесомые, бледно-розовые облака. Огромный диск солнца почти уже скрылся за горой. Море спокойно как никогда. Маленькие волны ласково целовали берег. Ни ветерка. Воздух, опьяненный запахами теплого южного вечера, застыл в безмолвии. Горы, покрытые сосновыми лесами, нежились в лучах заходящего солнца. «Господи, если бы можно было это остановить, – думал Федя, – остаться вот так вот, здесь, навсегда…» Ему хотелось раствориться в мгновении, упиться счастьем, забыть обо всем и только жить, здесь и сейчас, дышать ароматами моря и сосен, слушать плеск волн и смотреть на южный, словно нарисованный темперой, закат…
– It's wonderful.[4]
Федя сильно вздрогнул и чуть не свалился в море. Он даже не заметил, как рядом села юная мулатка, с которой он вчера случайно столкнулся на пляже.
– Oh, I'm sorry…[5] – девушка смутилась.
– That's all right…[6] – Федя вышел из ступора, функции мозга в срочном порядке восстановились. – Yes, it's amazing.[7]
Литвинов впервые в жизни оценил то, что учился в языковом лицее; по крайней мере, общаться он мог довольно свободно. Говорили, в принципе, ни о чем. Не вдумываясь в смысл слов, Федя что-то слушал, отвечал, а сам растворялся в глубоких темных глазах. Восточная, чарующая красота заворожила, околдовала… Роскошные черные волосы, волнами спадающие на хрупкие смуглые плечи, притягивали юношу как магнит. Так хотелось до них дотронуться… Девушка совершенно не походила на Фединых одноклассниц и в особенности на Ирину. Литвинов совсем не испытывал обыкновенного смущения, почему-то здесь все было легко и просто. И сам не понимая, что делает, он нежно обнял девушку за плечи и поцеловал мягкие пухлые губы. Время исчезло. Все растворилось в новом, необычно прекрасном чувстве. Подумалось: «Слишком смело для первого поцелуя», но в этом-то и была вся прелесть и новизна ощущений. Девушка лукаво посмотрела ему в глаза и засмеялась:
– What's your name?[8]
Феде тоже стало смешно. Они долго хохотали, и он наконец смог произнести:
– Федор.
– Фьодор?
– Yes. And, what's yours?[9]
– Leila.[10]
– Лейла… – задумчиво
It’s wonderful. – Это чудесно (англ.).
Oh, I’m sorry… – Ой, прости… (англ.)
That’s all right… – Ничего страшного… (англ.)
Yes, it’s amazing. – Да, это удивительно (англ.).
What’s your name? – Как тебя зовут? (англ.)
Yes. And, what’s yours? – Да. А тебя? (англ.)
Leila. – Лейла (англ.).
