А вы что же? А вы ему сразу денег на ремонт! Анастасия мечется все, себя ищет, понимаешь ли! То ей Париж, то Лондон! То ей живопись, то дизайн! Она, видите ли, натура тонкая! А Верочка? Верочка наша то с одним ухажером, то с другим! Для мужского журнала, я слыхала, в голом виде снялась. – Зинаида строго поджала губы, сложила на груди пухлые руки.
– Ну, скажем, не в голом, а в полуобнаженном. – Ната стряхнула с сигареты пепел, бросила быстрый взгляд на часы. Время у нее есть, до назначенной встречи еще целый час. Можно собраться с мыслями, еще раз прокрутить в голове то, что она собирается сказать Крысолову, но и Зинаиду послушать будет не лишним, она иногда очень толково рассуждает. – Опять же, у Верочки фигура такая, что ее не грех показать. Это мы с тобой, Зинаида, старые кошелки, а ей сам бог велел.
– Скажете тоже – кошелки! – Непонятно, за себя или за них обеих обиделась домработница. – Вы, Ната Павловна, хоть и в годах, а до сих пор красавица такая, что глаз не отвести.
Вот она – простота в первозданном ее проявлении! Красавица в годах! Да, в годах, а еще в инвалидной коляске…
– Только вы меня не путайте, – спохватилась Зинаида, – я не про то сейчас.
– А про что же? – Ната подъехала к настежь распахнутому французскому окну, полной грудью вдохнула густой, терпко пахнущий травами воздух. Гроза будет. На небе еще ни облачка, но Ната знает наверняка, грозу она научилась предчувствовать еще с детства. Может, потому до сих пор и жива, что всегда знает наперед, когда гром грянет…
– А все про то же! Илья, когда проворовался…
– Зинаида! – Ната нахмурилась. – Илья не проворовался, ему попался недобросовестный партнер.
– Ага, пятый партнер, и снова недобросовестный! – парировала Зинаида. – И вы его в пятый раз выручили.
– Больше не стану, – пообещала Ната, наблюдая, как закатное солнце золотит стены паркового павильона. – Ты меня знаешь.
– Так вот в том-то и дело, что я вас знаю, Ната Павловна! – Зинаида покосилась на дверь, перешла на жаркий шепот: – У вас шесть внуков…
– Уже пять. – Сердце больно кольнуло, а во рту снова стало горько, только на сей раз не от кофе, а от сигареты. – Максима больше нет…
Зинаида, уже вошедшая в раж, замерла, часто-часто заморгала белесыми ресницами, зашептала себе под нос что-то непонятное – то ли молитву, то ли проклятье.
– Что? – повысила голос Ната. – Знаешь ведь, не люблю я эти причитания. Все, нет Максима! Умер! – Сердце снова сжалось, колкой болью заставляя снова вспомнить то, что из памяти уже никогда не вытравить. Раннее утро, сонный парк и испуганный крик Зинаиды… Максим повесился. Привязал веревку к перилам, набросил петлю на шею и спрыгнул со смотровой площадки. Максим, самый странный, самый отчаянный и самый талантливый из ее внуков, он был почти таким же любимым, как Марта. Был… – Чем причитать, лучше портсигар подай.
– Земля ему пухом. – Зинаида перекрестилась и тут же неодобрительно покачала
