списано Шемякиной!
В обязанности анестезисток и в самом деле входит списание наркоты, но до последнего времени мне и в голову не приходило проверять Киру: никто со склада не жаловался, а в противном случае повода нет. Видимо, так думала и Охлопкова. До недавнего времени.
– Агния Кирилловна, вам что-то об этом известно? – испытующе глядя на меня, спросила она.
– Мне?!
– У вас на лице написано.
– Ну… Понимаете, не то чтобы…
– Говорите прямо, Агния Кирилловна, а то вы вынуждаете меня плохо о вас подумать: вы знаете что-то, чего не знают другие?
– Проблема в том, что другие как раз в курсе, – вздохнула я. – А я сама только недавно… Не знаю, имеет ли это отношение к пропаже препаратов, да и человека зря подставлять не хочется…
– Вы о ком?
– О Кире, о ком же еще? Она умерла, и…
– Печальный факт смерти Шемякиной не поможет нам объясняться насчет наркотиков. Так что вам известно?
– Сын Киры наркоман! – выпалила я, и брови Охлопковой взлетели к линии роста волос: видимо, только мы двое и оставались в неведении.
– Это… может все объяснить, – пробормотала она, снова потирая переносицу. – Откуда вы узнали?
– Похоже, все знали. Несмотря на то, что мы долго проработали с Кирой, она не посвящала меня в детали своей личной жизни. То есть я слышала, что у нее есть сын, но понятия не имела о его зависимости!
– Я вам верю, – кивнула она. – Не нужно оправдываться: если кто и виноват, то это я! Ко мне приходил следователь… Не тот ли это человек, который работает с вами в ОМР? Мне кажется, мы встречались.
– Это он – подполковник Карпухин.
– Как вы с ним общаетесь? Весьма неприятный тип!
– Он вынужден задавать неудобные вопросы, – поспешила я оправдать Артема Ивановича. – Служба такая.
– Возможно, возможно, – с сомнением протянула Охлопкова. – Только этого нам и не хватало для полноты картины: погибла пациентка, а потом и анестезистка свела счеты с жизнью!
– Считаете, Митин серьезно – насчет суда?
– А зачем, вы думаете, он притащил с собой адвоката? Они нам еще попортят крови, помяните мое слово!
Арам Анастасович Карапетянц оказался невысоким тщедушным пареньком чуть за тридцать, и Леониду оставалось лишь подивиться тому, как ему удалось так рано очутиться на посту главного редактора одного из основных «желтых» изданий города. Он носил мятый спортивный пиджак, и когда сел, закинув ногу на ногу, патолог заметил, что у редактора носки разного цвета.
– Какая трагедия! – воскликнул он, стоило Кадреску упомянуть имя Нины Митиной. – Такая талантливая девочка – просто настоящая звезда! Я чувствовал, что у нее большое будущее, и вот… Да-а, человек предполагает, а бог…
– Давайте не будем впутывать высшие силы, – поморщился Леонид: убежденный атеист, он свято верил в торжество науки. – Что вы можете пояснить по поводу последнего
