Она услышала сирены раньше, чем Пиона. – Прости.
Пиона вытерла нос рукавом, оставив на нем склизкий след, и продолжила рыдать. Она не отвечала до тех пор, пока вой сирен не достиг ее слуха. Вскинув голову, она вглядывалась в даль, туда, где за кучами мусора был вход на свалку. Круглые глаза. Дрожащие губы. Лицо в красных пятнах.
Сердце у Золы сжалось.
Она ощущала себя абсолютно беспомощной. Если ей суждено было заболеть, она уже заболела.
Она рухнула на колени, обняв Пиону обеими руками. Пояс с инструментами впился ей в бедро, но она это едва заметила – Пиона вцепилась в ее футболку, разрыдавшись с новой силой.
– Прости.
– Что ты собираешься сказать маме и Перл?
Зола закусила губу:
– Я не знаю.
И затем:
– Правду, я думаю.
Она почувствовала вкус желчи во рту. Может быть, это знак. Может быть, нелады с желудком – это симптом болезни. Она посмотрела на руку, которой прижимала Пиону к себе. Все еще никаких пятен.
Пиона оттолкнула ее прочь и отшатнулась назад, в грязь.
– Отойди! Может быть, ты еще не заболела. Но они и тебя заберут. Тебе надо уйти отсюда.
Зола колебалась. Она услышала хруст шагов по алюминию и пластмассе. Она не хотела оставлять Пиону одну, но что, если она действительно еще не заразилась?
Она села на пятки, затем встала на ноги. Желтые огни приближались к ним из полной теней темноты.
Правая рука в перчатке вспотела. Дыхание снова стало поверхностным.
– Пиона…
– Уходи! Уходи отсюда!
Зола отступила назад. Назад. Едва ли имело смысл останавливаться, чтобы поднять свернутый магбелт. Она двигалась к выходу, чувствуя, что человеческие части ее тела находятся в таком же оцепенении, как протезы. Рыдания Пионы неслись ей вслед.
Три белых андроида встретили ее за углом.
У них были желтые датчики, на головах красовались красные кресты; между ними, покачиваясь, ехала каталка – они толкали ее с двух сторон.
– Вы – жертва летумозиса? – спросил один из них невыразительным голосом.
Зола спрятала запястье.
– Нет. Моя сестра, Пиона Линь. Она там… идите налево.
Медроиды с каталкой пошли прочь от нее, вниз по тропинке.
Оставшийся медроид спросил:
– Был ли у вас прямой контакт с зараженным в последние двенадцать часов?
Зола открыла рот, колеблясь. Вина и страх скрутили ей внутренности.
Она могла солгать. Сейчас не было никаких доказательств, что она уже заразилась, но, если они заберут ее в карантин, у нее не останется ни малейшего шанса выжить.
Но если она пойдет домой, она может заразить всех. Адри. Перл. Всех этих детей, которые с визгом и смехом носятся в коридоре.
Она едва могла расслышать свой голос:
– Да.
– У вас наблюдаются признаки?
– Н-нет.
