я и впрямь совершил бы неправое дело, злодейство, если бы тебя убил. Но ты живешь по ту сторону, значит, мое дело правое, и я совершил подвиг!»
Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление.
Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда даем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее и при этом прикасаемся ко всему, чем она окружена, – к неправде куда чаще, чем к правде.
Когда бы каждому стало известно все, что о нем говорят ближние, – я убежден, что на свете не осталось бы и четырех искренних друзей. Подтверждением тому – ссоры, вызванные случайно оброненным, неосторожным словом.
Лучшее в добрых делах – это желание их утаить.
Лучшие книги те, о которых читатели думают, что они могли бы написать их.
Любое исходное положение правильно – и у пирроников, и у скептиков, и у атеистов, и т. д. Но выводы у всех ошибочны, потому что противоположное исходное положение тоже правильно.
Любознательность – та же суетность. Чаще всего люди стремятся приобрести знания, чтобы потом ими похваляться.
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Люди не могут дать силу праву и дали силе право.
Люди почти всегда склонны верить не тому, что доказуемо, а тому, что им больше по вкусу.
Мы любим не человека, а его свойства. Не будем же издеваться над теми, кто требует, чтобы его уважали за чины и должности, ибо мы всегда любим человека за свойства, полученные им в недолгое владение.
Мы никогда не живем, а лишь располагаем жить.
Мы ничего не поймем, если будем читать слишком быстро или слишком медленно.
На мой взгляд, Цезарь был слишком стар для такой забавы, как завоевание мира. Она к лицу Августу или Александру: эти были молоды, а молодых людей трудно обуздать; но Цезарь, казалось бы, должен был проявить большую зрелость ума.
Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние.
Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды.
Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе.
Нос Клеопатры: будь он чуть покороче – облик земли стал бы иным.
Обычаю надо следовать потому, что он обычай, а вовсе не из-за его разумности. Меж тем народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив.
Он уже не любит эту женщину, любимую десять лет назад. Еще бы! И она не та, и он не тот. Он был молод, она тоже; теперь она совсем другая. Ту, прежнюю, он, быть может, все еще любил бы.
Пример чистоты нравов Александра Великого куда реже склоняет людей к воздержанности, нежели пример его пьянства – к распущенности. Совсем
