полмесяца их осталось двое, а потом отец и вовсе остался один. На Украине не было больших лесов, пригодных для партизанской войны, а также родственников, к которым можно было бы на первое время приткнуться. Поэтому оставался один вариант – идти в Белоруссию, где были и леса и родственники. Кроме того, отца не оставляла в покое мысль о нас – добрались ли мы до деда или нет. Выработан был и план: дойти до дедовой хаты, выяснить, не обнаруживая себя, – там мы или нет, а потом – сразу в лес. К партизанам. Как этот план осуществлялся на деле, отец рассказал в своей книге «Жизнь длиной в 100 лет», изданной в Москве в 2012 г.:
«Дед впустил меня только в сени, чтобы дети не увидели. Он зажег керосиновую лампу и позвал женщин. Их взору предстал не то мужик, не то хлопец в рваной крестьянской одежде, в котором они тоже не сразу признали своего зятя, а жена – мужа. Только всмотревшись в меня, они, наконец, поняли – кто стоит перед ними.
Когда женщины выплакались – кто из сострадания, кто от радости увидеть живым любимого человека, я начал сбивчиво рассказывать о своих злоключениях после начала войны. Дед задавал вопросы. Если его устраивал ответ, то он одобрительно качал головой, если – нет, то начинал теребить усы.
После моего рассказа и ответов на вопросы деда все, за исключением жены, пошли спать. При этом дед еще не принял никакого решения о дальнейших действиях. Слишком все быстро и неожиданно произошло, надо было обдумать, что делать дальше.
Оставшись вдвоем, я стал расспрашивать жену и та поведала о их дорожных мытарствах после отъезда из Черновиц. Мы говорили, говорили и не могли наговориться. Слишком много хотелось узнать и о многом рассказать. Когда сквозь щели дверей стал пробиваться со двора свет, я спохватился – надо уходить. И немедленно! Именно такой вариант предусматривался моим планом после выяснения – доехали они или нет. Но я не предусмотрел одной простой вещи. Планировал я, исходя из своих потребностей и возможностей, а выполнять план после встречи с родными приходилось уже, учитывая интересы и возможности всей большой семьи и прежде всего жены, у которой на этот счет были свои резоны.
– Как уходить? – с волнением спросила она. – А дети? Ты же их еще не видел! Только не сегодня! Нет-нет! Завтра! Завтра!
Я заколебался. Потом, поразмыслив, решил, что один день ничего не решает. Более того, повидав детей, я еще более духом воспряну. Договорились, что я проведет день в хлеву, потом встречусь с детьми и только после этого уйду в лес».
О появлении отца я еще не знал. После завтрака я хотел уйти на улицу, но мама меня задержала. Она стала доставать платья и примерять их. Наконец, выбрала из всех самое нарядное. Меня же заставила надеть матросский костюмчик, который я ни разу после приезда в деревню так и не надел. Я ничего не понимал – зачем все эти одевания и переодевания, но было приятно снова увидеть нас в городской одежде, от которой мы уже отвыкли.
Отец в это время стоял в хлеву, приникнув к щели в воротах и с нетерпением ожидал появления своих
