его видом; Максим, впервые почувствовав на себе необычный взгляд необычных глаз не такой обычной, как все, девушки, позволил себе с той же бестактностью всматриваться в нее. Выступление перебивали только гром и вспышки молнии, заставляющие вздрогнуть Максима, желавшего, чтобы стих поскорее закончился и Ева таки убежала к теплому огоньку, но так же – чтобы она вдохновенно продолжала рассказ. Девушку же гроза не трогала. А деревья склонялись все ниже над Евой – им нравилась поэзия, они наслаждались ею не меньше Максима.
Нужно было поскорее спрятаться где-нибудь, но Ева все выжидающе смотрела на мужчину в ожидании вердикта. Уж не верила она, что он не любит стихотворения. Не читает? Возможно. Но чтоб не любил… Да он по виду своему абсолютный человек искусства! Эти карие глаза, темные волосы, густо покрывающие голову, и строгие черты лица. А эти скулы и брови – такая сценическая внешность и не любит стихи, что за вздор!
– Неплохо, – оценивающе ответил Максим и полез во внутренний карман за кошельком. – Это Есенин? – усмехнулся.
– Нет, мой.
Ева заулыбалась и потерла руками плечи. Она уже совсем продрогла и была готова прыгать на месте, только бы не дрожать от холода. Поправив портфель на плече, Ева обернулась в поисках своей подруги, но Катерины так и не было нигде видно. Убежала, а потом скажет «не засчитано».
– Хорошо пишешь, – Максим достал одну купюру и протянул ее девушке с видом а-ля «заслужила, ладно уж».
– Значит, этот стих тебе понравился? – девушка хитро улыбнулась.
– Беги давай, – мужчина кивнул в сторону кофейни, в которой прохожие прятались от мокрой смерти.
– Я верну при следующей встрече.
– Не думаю, что мы еще встретимся. Питер огромный…
– Как знать.
Ева сделала шаг назад и, улыбнувшись новому знакомому, кинулась в объятия тепла. Максим усмехнулся, смотря ей вслед, и поспешил поднять стекло. Ева бежала, сверкая серыми кедами, длинная коса, уже совсем мокрая, тяжело билась о рюкзак, а брелоки на рюкзаке продолжали звонко шуметь в такт бегу.
Казалось, жизнь Евы была такой простой и светлой, как у детей. Отчасти это так и было. Улыбка девушки излучала какой-то неземной свет, Ева легко радовалась той жизни, которую жила, и эта легкость передавалась через смеющийся взгляд. После ее ухода осталось странное послевкусие, осторожно бегущее по телу приятным теплом.
А тучи все сгущались и темнели, капли уже не били об асфальт, они прыгали в лужи, стекали с крыш и водосточных труб, стучались о капот машин, просили впустить их. Уже совсем стемнело, и Ева, не глядя под ноги, заскочила в уютное, а что важнее, полное жизни помещение, впуская с собой холодный воздух. Это не особо понравилось присутствующим. В руках она крепко сжимала денежную купюру: еще одно задание выполнено, и Ева снова утерла нос подруге. Теперь-то стоит всерьез подумать о горячем шоколаде, чтобы не заболеть.
Девушка плюхнулась на свободное у окна место и вынула телефон, нужно было позвонить Кате. Ева потерла ладони и бросила быстрый взгляд на машину, которая так и стояла в беспросветной пробке. Там точно кто-нибудь сойдет с ума.
Еще когда Ева выступала на сцене, волнение
