тоже пробирался по лощине и теперь стоит в каких-нибудь четырех футах от нас. Это черный медведь. Его свалявшийся мех отливает серебром в лунном свете. Он большой – пять-шесть футов в длину, и даже сейчас, когда он стоит на четырех лапах, он высотой почти мне по плечо. Медведь переводит взгляд с Алекса на меня и снова на Алекса. Глаза его, тусклые и безжизненные, словно вырезаны из оникса.
Две вещи приходят мне в голову одновременно. Медведь костлявый, изголодавшийся. Зима выдалась трудной.
То есть он нас не боится.
Меня пронзает страх. Он заглушает боль, заглушает все мысли, кроме одной: почему, ну почему я пошла в лес без ружья?!
Медведь делает еще шаг вперед, поводит массивной башкой из стороны в сторону, оценивает нас. Я вижу, как в холодном воздухе из его пасти вырывается пар, вижу его заострившиеся лопатки.
– Тихо, тихо, – все так же негромко говорит Алекс. Он стоит за мной, и я чувствую, как он напряжен – застыл, прямой, словно шомпол. – Успокойся. Все в порядке. Мы уходим. Медленно и осторожно.
Он делает один-единственный шаг назад, и это движение заставляет медведя присесть на задние лапы и оскалиться. Белые зубы сверкают в лунном свете. Алекс снова застывает. У медведя вырывается рычание. Он так близко от нас, что я чувствую жар, исходящий от его огромной туши, и ощущаю зловоние его дыхания.
Ну почему я не взяла ружье?! Поворачиваться и бежать нельзя – тогда мы превратимся в добычу, а медведь как раз ищет добычу. Глупо, как глупо! Правило Диких земель гласит: ты должен быть крупнее, сильнее и круче. Бей, или убьют тебя.
Медведь, продолжая рычать, делает еще шаг. Все мышцы в моем теле напряжены. Они вопят, требуя бежать, но я стою словно вкопанная, заставляя себя не шевелиться.
Медведь колеблется. Я не бегу. Может, я не добыча?
Он отступает на дюйм: выигрыш, крохотная уступка.
Я спешу воспользоваться ею.
– Эй, ты! – гаркаю я как можно громче и вскидываю руки над головой, стараясь выглядеть как можно крупнее. – А ну убирайся отсюда! Проваливай! Прочь!
Сбитый с толку медведь отступает еще на дюйм.
– Я сказала – прочь! – Я разворачиваюсь и пинаю ближайшее дерево, и на медведя сыплется кора. Медведь колеблется. Он по-прежнему не понимает, что происходит, но больше не рычит. Я приседаю и подбираю первый попавшийся камень, а потом встаю и швыряю его в медведя. Камень с глухим стуком бьет зверя под левое плечо. Медведь взвизгивает и пятится. А потом разворачивается и исчезает в зарослях, словно черная меховая клякса.
– Ни хрена себе! – вырывается у Алекса. Он громко, протяжно выдыхает, наклоняется и снова выпрямляется. – Ни хрена себе…
Адреналин и сброшенное напряжение заставляют его забыться. На мгновение новая маска спадает, и из-под нее выглядывает прежний Алекс.
К горлу подкатывает тошнота. Я думаю про уязвленные, полные безысходности глаза медведя, про глухой удар камня по его плечу. Но у меня не было выбора.
Таковы законы Диких земель.
– Чокнуться
