Вернее, нашёл для себя вескую причину не отпускать.
– То есть… вы не делали со мной того, что хотели бы сделать с ней? И не требовали этого от меня?
– Если бы хотел, боюсь, сейчас мы с тобой так мило на подобные темы не разговаривали. Или ты не видела, что я мечтал с ней сделать этим утром?
– Но всё равно!..
Ну вот, а я уж было решил, что мои слова восприняли верно со всем вложенным в них нужным смыслом.
Юлька вдруг опять показательно насупилась и временно отвела обиженный взгляд к окнам эркера.
– Вы же её когда-то любили. Сами сказали, что не смогли забыть. Вы не можете не вспоминать, как она сводила вас с ума в постели. Наверное, ей было чем сводить в отличие от меня – ничего не умеющей и не знающей.
– Знаешь… – в этот раз меня пробрало улыбкой совершенно нежданного для меня веселья. Захотелось даже в коем-то веке рассмеяться, особенно после всего, что пришлось пережить за весь этот сумасшедший день. – Профессиональные проститутки тоже много чего умеют, а знают, так и подавно, страшно представить сколько всего. Но от забойного траха можно получить лишь хорошую физическую разрядку, которая не всегда приносит душе желаемого удовлетворения. Я никогда не чувствовал с Никой душевного покоя и не в том смысле, в каком принято воспринимать данные слова. Потому что постоянно мучался от сводящей с ума ревности. Всегда был на взводе и не знал, как её удержать возле себя. Как сделать только своей. Да, при встречах ей удавалось меня заболтать и даже немного успокоить. Но потом… как только она уходила к Гохану, моя жизнь сразу же превращалась в ад. Когда подобные встречи всё больше перерастают в животную еблю с бессмысленной болтовнёй перед очередным расставанием, со временем даже самые когда-то сильные чувства начинают притупляться или перекрываться чем-то другим, болезненным и неприятным. Казалось, в какой-то момент и в конечном счёте наши отношения и переросли в ни что иное, как во встречи для развратных потрахушек. А мне тогда этого было слишком мало. Только других развитий событий мне не предоставили.
– А разве сейчас… вы не пытаетесь проделать то же и со мной? Потому что это выглядит со стороны, как какая-то ей схожая ответка, но спроецированная на меня. Вы хотите меня… трахаете меня и всё. Ничего более.
– Ничего более? Вот это ты сейчас называешь “ничего более”?
– Тогда зачем вы меня продолжаете насильно здесь удерживать? Почему не даёте сделать выбор самой? И не говорите, зачем я вам кроме того, что вам очень хорошо от тех ощущений, которые испытываете рядом со мной? Вас же никогда не интересовало, хочу ли я сама быть для вас лекарством.
Не знаю почему, но я всё-таки не выдержал и перехватил её ощутимо дрожащую ладошку, отняв от многострадальной подушки и перетянув к своему лицу. Наверное, хотел, чтобы и она это тоже почувствовала. То, как ныли у меня сейчас ладони и зудело в районе диафрагмы тягучими судорогами. Может поэтому и прижался губами
