как он смотрит на меня, как трогает, как набрасывается… Черт, за неделю я могу втрескаться в него, приняв страсть за любовь.
Лучше бежать. От него и от мужа. Бежать.
Марк вышел из душа, не скрывая наготы и откидывая влажное полотенце на кресло. Я залипла на его сильном подтянутом теле, на выверенных четких движениях, на бронзовой с теплым отливом коже, кое-где поблескивающей капельками после душа.
– Не смотри на меня так, иначе мы до утра не выползем из спальни.
Я смутилась, а Марк громко захохотал:
– Беги, сполоснись, и одевайся.
– Марк… я не… Мне надо сегодня доехать до работы.
Он уже доставал из шкафа чистое белье, когда обернулся ко мне, а я снова зависла на разглядывании.
– Сегодня? Можешь съездить завтра.
– Не могу. Сегодня. Я с директором договорилась.
Он нахмурился:
– Это далеко? Хотя, о чем я, весь ваш город можно пересечь пешком за час… Странно, что тут автобусы ходят!
– Так можно?
– Хм… Мне нравится, когда ты так просишь. Да, можно.
И уже когда я была у двери в ванную, испытывая неимоверное облегчение, босс добавил:
– Заедем в твой интернат, потом в офис. Я предупрежу.
Сердце снова предательски ухнуло вниз. Позора не избежать, я просто не успею так быстро исчезнуть…
Из машины я выходила, погруженная в мысли, как мне пережить вечер позора. Уже утром я рассчитывала сбежать. Марк как раз поедет в офис, а я на жд-вокзал.
– Я быстро, – рассеяно бросила Марку и заторопилась по ступенькам вверх.
Босс нагнал меня в два прыжка. На мой удивленный взгляд, ответил:
– Любопытно, где ты работаешь, и кто тобой пользуется здесь.
Он сам открыл тяжелую, обитую железом дверь и впустил меня внутрь.
Всегда полутемное и сырое помещение даже пахло одинаково – тушеной капустой из пищеблока. Было время, когда Витя ругался и требовал сжигать одежду каждый раз, когда я приходила с работы с въевшимся запахом капусты.
Сжигать конечно не сжигала, но сразу закидывала в стиралку, добавляя к порошку отдушку, а сама принимала душ и натиралась арома-маслами, чтобы не злить мужа.
Но сейчас родной запах словно пробрался под панцирь тревожности и неопределенности, вызывая щемящее чувство нежности и любви.
– Ох, Наталья Сергеевна! – навстречу попалась наша техничка, женщина средних лет, которую, пожалуй, боялись все воспитанники интерната. – Вернулись?
За доброжелательным тоном скрывался внимательный цепкий взгляд на моего спутника.
– Не совсем, – проговорила я, радуясь, что в полутьме не разглядеть моего замешательства. – Мне к Екатерине Валерьевне.
– Дык не приехала она ещё. С обеда в РОНО побежала. Ещё нет.
Я от досады закусила щеку изнутри, стрельнула глазами в сторону босса, с интересом разглядывающего
