Одинаковый сюжет, одинаковые перипетии… Щенок – и тот есть у обоих! Язык вот только разный…
«Но не себя ж кастрировать, в конце концов! А от этой белой, без косы станется!.. Нюх на добротное у неё, как у овчарки! Как бы сейчас не раздолбала моё творение… Соглашаться надо с её поправками. Но так… будто сомневаясь. А этот, сермяжный, ничего, потерпит. Пусть вон в Интернете балуется, творит чего душа пожелает, а мы как-нибудь копеечку подзаработаем печатную. Малым тиражом. – Посмотрелся в зеркало. – Сатир, – брезгливо подумал он, глядя на своё отражение. – Животик, короткие ножки, лысинка и волосатые руки… Улыбки только глумливой не хватает…»
Расшаркался шутливо пред собой на кафеле. Втянул живот и направился к главному редактору.
«Не забыть бы, вставить… Как там у него?.. “Ничего, там рассудят…” И про солнце не упоминать…»
Тринадцать лет гениальности
Он лежал лицом к стенке и слушал громкий пьяный гомон с матерком за спиной. Скомканная простынь у лица казалась серой, грязной. Да она и была грязной: он не помнил, когда менял бельё последний раз. Полгода назад, не меньше…
От постели остро и кисло несло потом, мокрой шерстью, козлятиной. Стучали молотки в висках. И будто до сих пор продолжался пьяный сон с какими-то харями, ужасами, бестолковщиной. Цветной и страшный.
«Что же делать? – тоскливо подумал он, пытаясь забыть о «молоточках» в голове. – Что делать?.. Пусто как… Ничего впереди… И денег нет… Закончить бы книгу – я бы им всем показал!.. Мрак какой… Полтишок бы назавтра у кого-нибудь взять…»
Он попытался вспомнить, у кого можно стрельнуть денег, спутался; мысли перебрались на другое, на третье, на десятое…
За спиной по-прежнему шумели, разливали, чокались.
– Встать надо… Выпьют же всё, ни капли не останется… Застонал про себя от боли, повернулся. Из узнаваемых за столом сидел только Пашка, сосед. Остальные – два парня и девица – были незнакомы. Он поднялся. Медленно, шаркая ногами, подошёл к компании и сел с краю. На него не обратили внимания, продолжая о чём-то спорить, азартно и пьяно, не слушая друг друга. Сергей плеснул себе в первый попавшийся под руку бокал из початой бутылки и с отвращением высосал вонючую жидкость. Поперхнулся, кашлянул в кулак. Подхватил с тарелки раскисшую солёную помидорку и, страхуясь снизу другой ладошкой, опрокинул её в рот. Закрыл глаза, пережидая резкое жжение в желудке. И – потихоньку, еле заметно – стала отступать боль в висках.
«Когда ж всё это кончится? – обречённо подумал он, ища курево на столе. – Мне уж тридцать пять лет!.. Итоги подбивают в эти годы, а я, как клуша, со своим романом… Да куда же они сигареты дели?! Торчки долбаные, одна «травка» вокруг!»
На столе среди грязной посуды с остатками пищи виднелись лишь початые пачки из-под «Беломора» с пустыми гильзами.
– Паш, – хрипло позвал он. – Дай закурить.
Тот, не отрываясь от разговора, бросил ему через стол пачку «Пётр I».
«Откуда эти люди? – попытался
