неудачников витает повсюду. Никто не стал ни великим, ни просто знаменитым. «Лабают» ребята по кабачкам да фестивалям в узком кругу малолетних поклонниц. Разбежались «художники»: кто по «евроремонтам», кто по архитектурным конторам. Почему-то многие подались в критики. И в музыкальные, и в литературные.
Но большинство кануло в никуда. Спились, эмигрировали, умерли… И появились новые. Незапоминающиеся. Но тоже «гении»…
Он снова всмотрелся в лица сидящих. Кажется, его возраста… Может, чуть моложе. А как зовут – не знаю. Или не помню, заспал… Как долго длится эта пьянка! Тринадцать лет прошло, а кажется – только вчера встретились, сели, подняли бокалы… Сгинули все. А ты остался. И твой роман.
«Да, роман… – пьяно и тоскливо подумалось ему. – Аж семьдесят восемь страниц… По шестнадцать страниц в год. Гений заср…ный. Если б Пашка кавээнщиков не раскрутил на репризы – сдох сейчас уже… со своими старыми друзьями в придачу. Да матери с отцом спасибо: выручают. А ведь тоже ныть начали: «Найди работу, найди работу»… А когда творить, начатое дописывать? «Работа»…
Он откинулся на спинку стула, потянулся за новой сигаретой и, прикуривая, вдруг замер от мысли: «А о чём я пишу?!»
Он совершенно забыл начало! То гениальное, с чего всё началось!
Спичка обожгла пальцы. Он потряс кистью, подул на неё машинально.
– Нет! Не помню! НЕ ПОМНЮ!!!
Положил не прикуренную сигарету на блюдце, налил полный стакан водки – Пашка только стрельнул на него глазами – и выпил, тягуче, не торопясь.
– Я сейчас… – сказал он незнамо кому и, шатаясь, пошёл в ванную.
У него там давно было присмотрено: «полотешка» сорокового диаметра. Выдержит. А верёвка – от ванной шторки, добрая, синтетическая, не порвётся. Только разом! Приделать – и соскользнуть с унитаза! Чтобы всё махом и без боли!
Противно отрыгнулось водкой. Сергей тягуче сплюнул на пол.
Он так и не вспомнил, что его «гениальный» роман именно так и начинался тринадцать лет назад:
«Гений соскользнул с унитаза…»
Вера
«Осторожно! Двери закрываются. Следующая остановка…»
Вагон заполнялся народом. Многие стояли. Сегодня, среди недели, ехали в основном дачники-пенсионеры, торопились закончить перед снегом последние садовые работы.
По проходу, с трудом пробираясь сквозь народ, сновали туда-обратно «коробейники» с мороженым и прессой.
– Пломбир, шоколадное, эскимо…
– Кроссворды, телепрограмма, лунные календари, анекдоты…
– Пломбир, шоколадное…
Вере повезло: сидела, и притом – у окна. А главное – работал обогреватель. Придвинула к нему околевшие ноги и задремала…
«…Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы с ними».
Голос сквозь монотонный вагонный гомон звучал убаюкивающе
