кто ж нас пустит в Беловодье? – хохотнул Михайло. – Беловодье людям безгрешным, незлобливым открывается. А ты на прошлой неделе, как батогов всыпали, чегось обещался, запамятовал? Мастера грозился придушить, а уж злобен-то был, а уж злобен. Не, не хочу я в подземелье помирать, лучше здеся, на воле, – Михайло помолчал, добавил: – На воле, в горах надо Беловодье искать.
– А чо! Я б пошёл! – встрепенулся Овдоким. – Куда итить токмо?
– Стражники пымают, запорют батогами, – поёжился Митяй.
– А пускай, пускай словят! Да хоть б годок, месячишко-то волюшки хлебнуть, – воскликнул Овдоким и, задумавшись, повесил голову.
Одна мысль вскружила головы троим друзьям. Они уже сидели кружком на песке, говорили, как о давно решённом.
– На полдень надо идти в горы. Найдём каку деревеньку, наймёмся в работники, там оглядимся: останемся или дальше пойдём, – рядил Овдоким, обмысливая побег.
– Не об том сейчас речь, – высказывал свою задумку Михайло. – Лета самое начало, в тайге ещё голодно. Птахи всякие птенцов вывели, яиц нету, а птенцы – голимый пух. Кого с них возьмёшь? Ни колбы, ни ягод, ни грибов ещё нету. Пропитания в тайге сейчас нету никакого. И зверя нам голыми руками не добыть. С голодным брюхом много не набегаешься. Подготовиться надо. Муку недавно выдали, пуда полтора наскребём поди-ка. Отдадим бабам, чтобы хлебов напекли да сухарей насушили. У мужиков-урочников бредешок выменяем, вот тада и побегим.
Овдоким задумался.
– А сболтнёт кто ежели? Сразу догадаются, зачем сухари сушим. Это чо ж, до осени готовиться будем? Не, я так не согласный.
– Уж прям до осени, – возразил Михайло, – неделю-другую повременим. А как ты хотел, приготовиться надобно. Чо ж так-то бечь?
Овдоким вскочил, топнул ногой по песку, запустил руки в волосы, вскинул лицо кверху:
– Вы как хочете, мужики, а я на рудник не вернусь. Мочи моей нету терпеть страсти эти. Да нешто Вседержитель душу в нас вдохнул, штобы терпели мы всё это. Да лучше было бы родиться тварью бессловесной, штобы не чувствовать ничего. Скотину так не держат, как нас держат. Вы гляньте: солнышко сияет, пташки щебечут, ветерок дует, и нету над имя ни надсмотрщиков, ни командиров. Нешто не про нас вся эта благодать божья? За каки таки грехи мучительства терпим? Опять нам в подземелье проклятое? Да не бывать тому! Пускай меня хотя б насмерть запорют да хоть на плаху голову положат, – вскричал Овдоким, сжимая перед собой кулаки. – А хоть денёк да подышу волюшкой!
Представив себя на миг свободным человеком, Овдоким ощутил прилив оглушающего счастья и не мог насильно заставить себя вернуться в неволю.
Через полчаса ветви раскидистой боярки колыхнулись и скрыли беглецов.
Глава 2
До полуночи было ещё далеко, но всё пространство погрузилось в темноту, разрежённую немощным светом бледного серпика и сиянием перемигивающихся звёзд. После недавних буранов землю придавил жестокий мороз. Казалось, всё живое, сохраняя тающее тепло, притихло, свернувшись комочками, даже буянивший столько времени ветер оцепенел
