этой песни Рембо де Вакейра. Она не добавила, что это было много лет назад, до нападений и осад, истощивших казну. Тогда трубадуры и тробайрицы[6] еще толпами бродили по Провансу в бесконечных празднествах, вино лилось рекой, и его было слишком много, чтобы разбавлять водой, а зал сиял в свете роскошных восковых свечей.
Едва трубадур с пронзительным голосом допел до конца, мама спешит к своему чаду и взволнованно сжимает руки дочери.
– Ты очаровала его! Молодец, Марго! Став королевой, ты спасешь Прованс.
Няня Маделина, раздевая девочку, цепляется пальцем за дырку в ее платье. Мама пожимает плечами: конечно, месье де Флажи не заметил этого мелкого изъяна. И все же, когда к ней в кресло забираются другие дочери, на лбу ее появляются морщинки. Похоже, она хочет королевской короны для своей дочери сильнее, чем сама Маргарита.
– Он смотрел на платье Маргариты или на то, что под ним? – спрашивает Элеонора.
Слишком большая, чтобы сидеть у мамы на коленях, она тем не менее устроилась там, выпихнув Санчу на пол. Маленькая Беатриса ковыляет рядом на пухлых ножках, хватая соринки с пола и бросая их обратно с радостным смехом, как будто делает что-то умное.
Маделина заплетает Маргарите косы, пока графиня рассеянно гладит золотистые Санчины волосы и рассказывает:
– Ваша сестра была спокойна, как весенний туман, и дерзка, как Ланселот. Король Людовик и его мать услышат о Маргарите Прованской одни похвалы.
Почему, ну почему Маргарита не укусила monsieur!
– Вот из меня бы точно вышла королева! – говорит Элеонора. – Я сильнее, чем Марго, и бегаю быстрее. И охотник из меня лучше.
Как же Элеонора хочет уехать из Прованса! И она не презирает французов, как Маргарита.
– Потерпи, Нора! – успокаивает ее мама. – Тебе всего десять лет – рановато для замужества.
Маргарита смеется:
– Просить Нору потерпеть – как велеть ослу пуститься в галоп.
– Мама! Ты слышала? Она назвала меня ослом!
– Ты упряма, как осел, – соглашается Маргарита.
– А что мне делать, если я права!
– Если хочешь стать королевой, Нора, ты должна властвовать собой. Сестра твоя уже научилась. – Она не упомянула грубую реплику Маргариты, когда месье де Флажи поинтересовался ее зубами.
– Мамочка, – ластится Санча, подкатившись по полу, чтобы ухватиться за мамин подол.
– Только пока ей не захочется съязвить. Тогда она не может утерпеть и сразу выплевывает свое слово, – возражает Элеонора.
– Откуда ты знаешь, как хочется съязвить? – укалывает ее Маргарита. – Ведь из твоих уст звучат одни похвальбы. Конечно, их ты не сдерживаешь.
– Мама! – Санча снова дергает графиню за подол. – А Нора тоже станет королевой?
– Мальчики! – Такое обращение раздражает Маргариту. Зачем она разговаривает с ними, как с мальчишками? Хочет, чтобы у нее были сыновья, а не дочери? – Время препирательств и соперничества,
Тробайрицы (trobairitz) – так называли в Провансе женщин-трубадуров.
