свойством литературного стиля, а значит, не находилось под сознательным политическим контролем [Brand, 1984]. Политическая некорректность в высказываниях может и не нести в себе политического несогласия с политически корректным высказыванием, так как может находиться вообще вне рамок политического дискурса: озвучивание бытовой ксенофобии может не содержать элементов националистического дискурса, хотя формально бывает сильно на него похоже.
Сложность для дискурсивного анализа идеологий состоит в том, что мы не можем наблюдать намерения, а значит, никогда не сможем подтвердить исследование преднамеренного идеологического дискурса данными количественных социологических исследований.
Кроме того, дискурсивный анализ сосредоточивается на говорящих, однако есть еще и слушающие, которые воспринимают информацию зачастую не так, как хотят говорящие. При этом основное значение восприятия состоит в ожидаемых социальных последствиях, а не в хороших или плохих намерениях. Если идеологический дискурс говорящих столкнется с идеологически чуждыми слушающими, возникнет политический конфликт, несмотря на «добрые намерения» говорящих.
Идеологическая преднамеренность, дающая возможность для проведения корректного дискурсивного анализа, может быть определена только контекстуально: перед тем как начать анализ речевых ситуаций и конструкций, необходимо определить степень возможной идеологической преднамеренности данных ситуаций и конструкций. Например, очевидно, что предвыборные речи кандидата в президенты будут идеологически пристрастны со стопроцентной вероятностью, и весь инструментарий дискурсивного анализа здесь уместен.
Еще одной проблемой является собственно идеологическое толкование. Структуры дискурса имеют много когнитивных интерактивных и социальных функций, и ни одна из этих структур не является исключительно идеологической. Идеологическая функция может проявиться в том или ином дискурсе как в зависимости от предвзятости текста, так и в соответствии с предвзятым контекстом. Например, когда мы смягчаем описание нашей деятельности и ослабляем значение ответственности за негативные последствия наших действий, мы тем самым на конкретном примере стараемся реализовать стратегию идеологического дискурса, направленного на положительную внутригрупповую самопрезентацию.
Исходя из сказанного выше при интерпретации дискурсов нужно соблюдать определенную осторожность. Пассивная форма глаголов или безличная форма предложений может использоваться не в целях идеологической предвзятости, а в ситуации, когда просто неизвестны субъекты действия или акцент делается не на активных участниках событий, а на тех, кого эти события затрагивают. Это лишний раз подчеркивает значение контекста, в котором формируется тот или иной дискурс.
Помимо изложенного выше не нужно забывать, что теория идеологического дискурса в качестве отдельного компонента обязательно включает контекстуализацию, формируемую в терминах субъективных контекстуальных моделей участников дискурса. Эти модели с неизбежностью являются динамическими
