замечу – больше одного дня Окунева не бойся. И то только в том случае, если придешь к нему пустым. Все, плеваться не будем, у меня в горле пересохло. Будь друг, принеси бутылочку пива, и можешь быть свободен. А то в моем балахоне что-то жарковато.
Я купил ему пива в ларьке, на прощанье мы помахали друг дружке – народ только шарахался в стороны от наших жестов, – и расстались. Я уже совсем уходил, когда заметил, как к этому человеку без определенного места жительства (довольно точное определение, Стас с жительством никак не мог определиться, скрываясь от заинтересованных в его поимке лиц) подошла сердобольная тетушка и отвалила червонец, настоятельно порекомендовав последний раз поправлять здоровье и завязывать уже с этим.
В среду он сам позвонил мне в обеденный перерыв и довольно весело сообщил, что дело на мази. Сведения о каждодневных прогулках Щукина подтвердились, вот только прогулка эта оказалась на полчаса короче, иными словами, Окунев действительно мог меня подставить.
– И кстати, не зря я вчера бомжевал с тобой. Очень интересный разговор поимел с приятелем, он в соседнем с Щукиным доме живет, сообщил занятную подробность. Оказывается, столоначальник сдавал свою парадную форму в прачечную, с настоятельным требованием почистить ее к четвергу. Видимо, готовится не на шутку и все свои форменные безобразия форменным образом прикрыть хочет.
– У тебя просто везде свои люди, – несколько ошарашенный новостью, пролепетал я.
– Не совсем. Просто приятель стакнулся с Щукиным, когда ходил получать рубашки. Видимо, тот не только деньги, но и мундир хочет отмыть, – съязвил Стас. И тут же добавил: – Да, что-то я строг к нему, определенно сегодня строг. Стал ядовитый, прям как Ленин в Разливе. Скоро «Записки постороннего» от меня дождетесь.
Мы побеседовали еще немного, покуда Стас не спохватился, заметив предупреждение телефона о сильной усадке его аккумуляторов, и на этой не сильно мажорной ноте поспешил распрощаться.
Все оставшееся время я ждал, позвонит ли Окунев с радостным сообщением о крупной взятке, получаемой назавтра Щукиным, а между делом, просто волновался, предвкушая особенности предстоящей операции. На мое счастье, Окунев не позвонил, видимо, слухи до него не докатились, мне оставалось для успокоения собственного организма выпить валерьянки на ночь и спокойно спать мертвецким сном, пропустившим будильник и позволившим впервые опоздать на работу.
На работе, однако, мандраж навалился с новой силой. Я допустил несколько глупейших ошибок при составлении одной программы, и покуда выяснял, откуда взялись эти неправдоподобно глупые ляпы, проникся веселым настроением язвивших надо мной коллег. А затем позвонил дежурный дворник – и все накатилось с новой силой. «Объект сел в машину вместе с коричневой папкой и в настоящий момент отъезжает», – получив эту информацию, я бросился к шефу, сшибая всех на своем пути и внося разруху в интерьер, дабы отпроситься
