как немец.
По дому я прошелся, осмотрелся.
И поражался… Седая древность…
Нечего сказать!
Как оказалось, я мог светиться. Как Митиней.
Даже в России, в другом Мире.
Как только я подумал так – в дом пятеро
Крестьян ворвалось.
Остановились, нас увидев.
«Вы кто такие»?
«Мы жильцы»!
«Да нет же! Никто здесь не живет три года».
«Да разве? Мы здесь есть, от непогоды
Укрылись здесь, и было так всегда».
Переглянулись гости наши.
Спросили имена. Зачем – то.
А Осмий тут же и сказал
Все наши имена, добавив и фамилии туда.
Так стал я «Милик – Стюарт».
Ходил с ней я до двадцатого века, плюс лет
Двенадцать плюсанул. Об этом позже.
Что со мной будет?
«Откуда вы взялись, вы немцы!
Вас не было здесь никогда.
С небес свалились, правда же?
Тут молния в сей дом попала,
И вот вы здесь, – но почему?
Но да, на вас не наше платье,
Не русское. Чужое, незнакомое.
И что теперь, вы в храмы не ходили?
Литовцы, крестоносцы… иль
Шушара тут молодая не желает
Челом бить»…
«К царю Петру их»! – крикнул кто – то,
Опустив вилы.
А вилы – это зря…
Я ощутил от этих слов ком в горле.
Царь Петр? Но я же Император!
Потом собрался и подумал: я тут никто,
И даже не правитель…
В том нулевом году в веку восемнадцатом
Жил Петр Первый и не в Петербурге.
В Москве, в Кремле. Романов.
Он ненавидел град – столицу.
Я также на терпел Москву.
Вернемся к тому домишке, где мы были.
Люди ушли, а вместо них
Царские слуги появились.
И приказ дали идти за ними.
Они меня и повели, аж под конвоем,
К своему царю. Я еле шел…
Моя спина страшно болела.
Но я терпел, а кровь текла,
Следы кровавые остались…
И на ступенях Кремля они сияли
Огнем холодным… Огнем болевым.
И голову тут понурив, я к трону подошел,
Встал на колени.
Не смел и на царя взглянуть.
И речь услышал в тот же миг:
«Вот этот отрок оказался
В гнилой избе в сию грозу,
Как с облаков свалился,
Еще и говорит, что жил давно там.
Царь – Государь, ты пореши,
Как быть с мальчишкой».
Сказал мне Петр:
«Кто
