style="font-size:15px;"> «Ну как»? – спросил меня по возвращенью Осмий.
«Спросил меня царь Петр Первый,
Кто я. Сказал, что просто иностранец.
Сказал, что мне лет тридцать пять.
Мне сорок. Только очень юн.
Но люди долго не живут. Им если сорок,
Уже старость, или как…
Но не расстраиваюсь я. Я силириец.
И не сдамся. Мы будем здесь прекрасно жить.
Ведь мы красивы и бессмертны. А их не станет», —
Ударили так по рукам и все решили.
А после я узнал, что не могу почти ходить.
Добился Осмий, чтоб нам избу дал царь,
Для проживания в стране.
И все налаживалось скоро.
Мы стали жить в простой деревне.
Ходили в иностранном платье.
А я был счастлив, – нас никто не знал!
Все это стало очень мило.
С печи я не вставал аж дней пятнадцать.
Спина болела. Крылья все мешали.
Потом я выздоровел и обнаружил,
Что дышится с трудом теперь.
Так было каждый миг. Привык.
И не кричал.
А развлечений было много.
Я мог садиться на коня,
Его пришпорить, а потом
Под громкий августовский гром
И под сияние Луны умчаться в лес,
И позабыть про боль, про страх.
Под звук копыт я пел.
Я пел, и пение мое преображало сразу все:
Зашелестели листья, и
Дышали сонные цветы,
Шмели летали, ну а я,
Наслаждаясь, и не зря,
Все мчался к солнцу, и тогда,
Как было с моим конем всегда,
Домой он в мыле прибегал,
Он горячо, тяжко дышал,
И я ухаживал за ним.
А конь был черным, как смола.
Он через рвы меня носил,
Я счастлив и безумен был.
В деревне полз слух, что в лесу,
Сбивая хладную росу, гуляет юноша.
И так поет, что замирает все.
На неизвестном языке…
Который непонят вообще
В этой стране и Мире.
Слова все эти про меня.
Во мне был жар.
К деревне скоро я привык,
От скучной жизни же отвык.
И так мне было хорошо…
В России счастье я нашел.
А как же я туда пришел…
Да… с болью, с криком, но потом
Россия стала мне как дом.
4
Ах, Петр, Петр, что ты сделал?!
Ведь до тебя Россия была древней.
С места не трогалась она.
И ты толкнул ее еще до моего прихода.
И верно: я не хотел жить в стране – деревне!
Я подружился с Петром Первым.
Он
