шестилетнего сына, чтобы мальчик учился ратному делу. Корабли викингов отплыли от родных берегов и вскоре попали в туман, а когда туман рассеялся, они оказались в Мире Колоний.
Флотилия поднялась вверх по неизвестной реке, потеряла четверть хирда в бою с речными троллями и ещё треть у города Факторий, когда храбрые викинги, увидев хлипкие укрепления неизвестного городишка, вне себя от радости, стали растаскивать проволочные заграждения перед частоколом. По ним врезали картечью почти в упор – с тридцати метров.
Спустя два дня обстрел миномётов подошедшего подкрепления Факторий лишил викингов всех кораблей и самого конунга, но хирд сумел укрыться в лесу и ночью вырвался из окружения. А потом скандинавские воины прошли с боями больше трёхсот пятидесяти километров территории нашей Колонии. Дошло их меньше четверти от первоначального состава, но самое удивительное – среди них был шестилетний сын убитого конунга. С тех пор прошло тринадцать лет, Кьёрлав стал Колей, Николаем, белокурым парнем с яркими голубыми глазами. Он носил нательный крестик и свободно говорил по-русски. Но скандинавский не забыл и сейчас с удовольствием пел за столом, радуя своих друзей и соратников.
Я вдруг почувствовал, что слушаю балладу словно через вату. Комната начинала потихоньку кружиться.
– Так, тормози, – приказал я сам себе, – вечер только начался. – Действительно, на столе ещё осталось много закусок, которые я не попробовал.
Сквозь шум и гам застолья, перерастающего в попойку, послышались звонкие гитарные аккорды. Это Саша Заторный где-то раздобыл гитару. Желание есть пропало, сейчас что-то будет! Насколько Коля хорошо поёт, настолько Саша классно играет.
Аккорды слились в один раскатистый звон, Саша запел:
Думы мои – сумерки,
Думы – пролет окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте, гуляйте, вороны,
Нынче ваш день,
Нынче тело, да на все четыре стороны
Отпускает тень.
Вольному – воля,
Спасенному – боль.
Вот он я, посмотри, Господи,
И ересь моя вся со мной.
Посреди болот алмазные россыпи,
Глазами в облака да в трясину ногой.
Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощения небес,
А черти, знай, мутят воду в омуте,
И стало быть, ангелы где-то здесь.
Вольному – воля,
Спасенному – боль.
Но только в комнатах воздух приторный,
То ли молимся, то ли блюем.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нём.
А мы все продираемся к радуге
Мертвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам,
И куда еще нас бес занесет?
Вольному – воля,
Спасенному – боль.
Но только цепи золотые уже порваны,
Радости тебе, солнце мое!
Мы, такие чистые да гордые,
Пели о душе, да
