проиграть с достоинством. Не став дожидаться, пока тётка приблизится ко мне, я сделал глубокий реверанс, при этом слегка потеряв равновесие, крикнул: «Vive la France!» и был таков. Я вновь бежал по бесконечным залам и лестницам, попадая во всё новые и новые помещения; голова кружилась, во рту пересохло; я вотвот готов был упасть без чувств. Состояние было психоделическим, я не понимал, где нахожусь, а когда пытался сфокусировать зрение на чёмто, так как перед глазами уже давно всё плыло и кружилось, то видел ужасные экспонаты, которые, в свою очередь, довершали Босховский антураж. Я понимал, что, скорее всего, меня начнёт тошнить и случится это уже в ближайшее время, но как отсюда выбраться, я не знал. Плюс ко всему я периодически проваливался в беспамятство, а когда приходил в себя, то был уже в другом, не знакомом мне месте Кунсткамеры. «Блин, с виду это не очень большое здание, но внутри столько всяких ходов и переходов, лестниц и спусков, что не мудрено затеряться в этом безумном лабиринте», – так я примерно думал в тот момент. Я, конечно же, пытался спросить у людей, встречавшихся мне по пути, где тут выход, но они либо шарахались от меня как от чумного, либо начинали отчитывать меня за моё же непристойное поведение. Дальнейшие события теряются в глубинах памяти и дымке времён; о них мне поведал Лёшик, значительно позднее, когда мы с ним встретились в следующий раз. а было это не очень скоро. Дада, это я и хочу сказать, а именно то, что Лёшика я последний раз, в Питере, видел стоящим в вестибюле Кунсткамеры. Больше мы никогда с ним не были в северной столице, хотя он видел меня там ещё какоето время. просто я этого уже не помню.
Со слов Лёшика, он, увидев, что я убежал в недра музея, решил никуда не торопиться, так как пребывал в весьма расслабленном состоянии. Зашёл в сувенирный магазин ознакомиться с продукцией, а затем степенно проследовал в зал номер один, следуя стрелкам на указателях. Получая удовольствие от ознакомления с представленными экспонатами, он методично проходил от экспозиции к экспозиции, при этом ничуть не проявляя агрессии и неадекватных отклонений в поведении. Таким образом он бродил по Кунсткамере около трех четвертей часа, при этом не находя следов моего пребывания. Он уже начал думать, что я убежал в туалет и там прихожу в себя или простонапросто задремал, сидя на унитазе, что частенько встречалось в нашей практике, а может быть, мне стало дурно и я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Ну, в общем, он, окончив осмотр выставки, решил спуститься вниз и поискать меня. Ещё находясь на лестнице этажом выше, он уже начал различать вскрики и возгласы, которые не вписывались в спокойную атмосферу, царившую в Кунсткамере. Не надо быть гением дедукции, чтобы понять, что было причиной создаваемого хаоса. Он слегка ускорил шаг. И чем ближе он приближался к источнику шума, тем громче и неистовей становились вопли. И вот он выбегает в холл, и перед ним предстаёт следующая картина: на уже небезызвестной лестнице, широко раскинув руки и ноги, навзничь лежу я в полнейшем
