одежду. Набрал воды в старое рассохшееся, безбожно протекающее ведро и в большой мех, что прихватил заранее.
«Хорошо, что тот идиот-воришка сгрузил все припасы на Ромашку», – Ясень так и пропал, вместе с содержимым седельных сумок.
Вернувшись, при свете лучины занялся ногой. Затем разжёг очаг – в темноте меньше шансов, что кто-то увидит дым, да и деревенщины побаиваются подобных мест, особенно по ночам. Зная, сколько страшных историй рассказывают о мельницах, можно было не волноваться, что кто-то рискнёт проверять, кто здесь обосновался.
Когда вода нагрелась, Нааррон занялся перевязкой, предварительно обтерев тело друга мокрой тряпицей, смыл кровь и грязь. Срезал и сжёг испорченную одежду – в сумках имелась смена. Раны очистил заново, обработав горелью и промыв дезинфицирующем отваром собственного приготовления. Наложил купленную в Красных Горках заживляющую мазь. Перевязал. Мелкие порезы уже затянулись и покрылись свежей розовой кожей.
– На тебе как на собаке заживает, дружище, – беззлобно пошутил адепт.
Следовало провести новый сеанс лечения, вот только сначала стоило поесть и восстановить собственные силы.
7.
Утром жар у Крэга усилился, хотя по всем признакам должен был прекратиться. Нааррон хлопнул себя по лбу:
– Плечо!
Увиденное ему совсем не понравилось: края раны почернели, припухли, а вокруг разлилась краснота.
– А вот это уже совсем нехорошо. – Нааррон разволновался, даже руки затряслись. – Я идиот!
Клинок оказался отравлен, а ведь эта мысль посетила его в какой-то миг, но от усталости, он забыл принять меры. Адепт метнулся к сумке:
– Как же я сразу не сообразил, это же, сартог их дери, ассасины! – Он спешно перебрал длинными пальцами имеющиеся снадобья и травки и раздосадовано поморщился, не обнаружив необходимого: «Тогда неплохо бы раздобыть хотя бы пиявок».
Те обнаружились в заводи днём, когда лучи солнца, пронизали воду, сделав её тёплой, как парное молоко. Нааррон, некоторое время решался: сделать это самостоятельно или использовать лошадей как приманку. Всё же решил пожертвовать собственным телом.
Следующий раз Нааррон проснулся уже днём. Доел приготовленную ночью кашу и осмотрел собственную ногу. Мазь хорошо помогла, от опухоли и следа не осталось, болело теперь только, если наступить, но и то вполне терпимо. Проверил Крэга, жар по-прежнему не спал, но и не усилился.
Защитник очнулся, шевельнув потрескавшимися губами:
– Пить…
Нааррон напоил друга заряженным отваром, сила у Защитника должна бить через край, тогда организм восстановится гораздо быстрее.
Затея с пиявками оказалась удачной, а жертвы, на которые пошел адепт не напрасными уже хотя бы из-за физиономии громилы, когда тот, в очередной раз открыв глаза, обнаружил присосавшихся к плечу тварей: «Только что не взвизгнул, как кабацкая девка, которую
