собака в это время так рвала повод, так стремилась помочь мне, что слабые руки дочери никак не могли высвободить ее из натянутого стального ошейника… Он затянулся намертво. И стало понятно, что помощи ждать неоткуда.
Я продолжала держать руку Людки, а второй рукой молотила ее что есть силы, стараясь освободиться из ее цепкой хватки. Потом вдруг я вспомнила, что у меня сильные ноги и пнула ее несколько раз прямо в живот. Этот трюк сработал моментально. Она мгновенно отпустила меня, обиженно толкнула в плечо, добавила несколько нехороших слов, а я в это время захлопнула перед ее носом огромные деревянные ворота, закрыла щеколду трясущимися руками. И еще долго-долго соседи могли слышать ее хриплую пьяную брань, несущуюся по славной улице имени Спартака.
– Какой стыд… Господи, какой стыд… – только и шептала я сквозь слезы, пока мы шли в домик через двор. – Ну почему ты не отпустила собаку! Теперь они будут думать, что нас можно избить в любой момент, что мы их боимся.
– Ну, прости, я не смогла. Она так сильно тянула, так злобно лаяла. У меня не получилось. Ну, прости! – шептала дочка. Она тоже плакала от жгучей жалости ко мне.
Но было и еще нечто, что ожидало нас кроме стыда и жалости: Люда вырвала мне волосы. Не слегка, не чуть-чуть, и не для красного словца говорю я об этом. У меня на самом деле больше не было волос на макушке. Когда я провела расческой по каштановым спутанным прядям, то все они так и остались на ней. Я присмотрелась, немного наклонилась, и увидела белое ровное, и даже красивое, круглое пятно размером с железную пятирублевку…
Никогда в жизни я не испытывала более сильных ощущений. Американские горки – ничто по сравнению с тем шоком, в котором я пребывала, глядя на себя в зеркало. За моей спиной стояла дочь, и по ее лицу я ясно читала, что она хочет и плакать, и смеяться одновременно.
– Ничего, ничего… – озадаченно чесала лысину я. – У меня есть накладной хвостик! Это спасение!
Мы начали пристраивать его на голове, но как бы я не зачесывала волосы, лысинка все равно проглядывала и поблескивала в тусклом свете лампы. Нетрудно представить, как гордо она заблестит при солнечных лучах! В любом случае хвостик – это лучше, чем ничего. Ведь завтра нам надо было идти в больницу к маме! Через весь городок, в котором к утру многие уже будут знать о моих вечерних боях.
Истина, где ты? И цена ли это за многолетнюю любовь – разбитое лицо и вырванные волосы. И вырастут ли они? Это всерьез беспокоило меня.
Вырастут, скажу я, забегая вперед. Никто и никогда так и не узнает, что у меня не было волос на голове целый месяц.
Глава 12
Поутру, умывшись и приладив к лысине пучок накладных волос, мы отправились навестить болящую маму. Когда я шла по городку, мне казалось, что каждый тычет в меня пальцем, смеется, ненавидит, или, что еще страшнее, жалеет. Но все эти гадкие ощущения быстро, волшебно испарялись при одной только мысли о сегодняшней вечерней выпивке. Я победоносно вышла в свет, а значит – смогу прикупить бутылочку – другую, чтобы сгладить все неприятности,
