дороге домой я купила бутылку вина, даже могу вспомнить какого – «Монастырская изба». Я проигнорировала осуждающий взгляд дочери и просто уверила ее, что мы никуда не пойдем, я буду пить дома, а потом мы сразу ляжем спать. Я видела страх в ее глазах, но на тот момент желание выпить было намного сильнее желания обогреть и успокоить единственное любимое существо. Я шла запивать свой бесперспективный мир…
В этот вечер не произошло ничего особенного. Мы приготовили ужин, я приняла душ в уличной кабинке, под музыку мы посидели прямо во дворе. Дочка играла с собакой, а я допивала свое вино. За второй бутылкой решила не ходить, ведь обещала, что буду дома. Итак, я безмятежно сидела во дворе и даже не подозревала, что в это самое время ко мне уже собиралась новая делегация для нового приватного разговора.
Как только мы погасили свет, в дверь постучали. На этот раз стучали в ту дверь, которая вела к воротам. Злобно зарычала собака. Мы закрывали ее на ночь в доме, страшно было представить, что может произойти с псом там, в темном дворе, по которому ходит неизвестно кто. Простота… Убийственная сельская простота! Люди легко входили туда, куда их не то, чтобы не звали, а попросту – не желали знать!
От первого же стука я вздрогнула. Меня словно ударило сильным током, подбросило на диване. Дочка немедленно схватила меня за руку.
– Кто? Кто там? Не открывай! – зашептала она.
– Нет, не открою, не бойся. Пойду, послушаю, кто там пришел…
Я стала осторожно пробираться к сеням. Дверь была хлипенькая, закрытая всего лишь на толстый, вертлявый крючок… Но ее надо было тянуть, чтобы открыть, а те, кто пришли, толкали, значит, шанс был. Я умоляла собаку, чтобы она не залаяла, и Альфа тихонько урчала, что вряд ли было слышно пришедшим.
«Гостей» было несколько. Судя по голосам, две женщины и мужчина. Я поражалась их тупому бесстрашию. Они ведь даже не могли знать – одна я или с мамой. Может у меня мужчина или целый отряд ОМОН? Нет, это не волновало их вовсе! Чего же они хотели? Почти сразу я узнала голос Люды и Тани, мужской мне был неизвестен. Они посмеивались, стучали, звали меня по имени вполне доброжелательно, но я уже доподлинно знала, что любой доброжелательный разговор здесь может закончиться потасовкой с исходом не в мою пользу.
Меня так сильно трясло, что искры сыпались из глаз. Во мне немедленно ожил и расцвел тот самый животный страх, который я так ненавидела. Ежики зашевелились в попе. Я боялась дышать, трогать рукою крючок двери, сделать шаг или пошевелиться. Только бы они не пошли к окнам, на ту сторону домика, откуда появились в первый раз! У меня не было темных занавесок и при определенной изобретательности, они смогли бы разглядеть происходящее внутри, а именно: умирающую от страха меня… Но они ушли. И я благодарно перекрестилась. Я клялась себе в тот момент, что больше никогда не буду вступать ни в какие сомнительные мероприятия.
Внезапно я попала в энергетический тупик. Олег стал никчемным прошлым, хотя именно из-за него мы оказались в этой темной глуши с печным отоплением и озлобленными скучающими
