ьскому игу, освобождение Москвы от польских интервентов ополчением Минина и Пожарского в 1612 г., Бородинская битва 1812 года, с которой начался крах общеевропейской агрессии против России во главе с Наполеоном Бонапартом и разгром Советским Союзом гитлеровской Германии, увенчавшийся Ялтинской конференцией 1945 года о послевоенном миропорядке. Именно такова значимость возвращения Крыма в Россию.
Есть в этом судьбоносном ряду своя мистика, которая заставляет задуматься о сакральном характере русской истории. Три всецело мирных события – крещение князя Владимира в 988 г. в древнем Херсонесе-Таврическом (ныне Корсунь), Ялтинская мирная конференция 1945 года и референдум о воссоединении с Россией 2014 г. произошли в Крыму. И они послужили утверждению Величия России не меньше, чем великие победы русского оружия. Возвращение Крыма в состав Государства Российского в марте 2014 года – веха, обозначившая новый этап в истории нашей Родины, которая вновь обрела свою державную самостоятельность. Это произошло впервые после того, как Михаил Горбачев сдал Советский Союз и его союзников по Варшавскому Договору Западу. А «Горби», как его любовно окрестили в США, начал это делать еще до развала СССР в 1991 году, который Владимир Путин справедливо назвал «величайшей геополитической катастрофой XX века».
В этой катастрофе потеря Крыма стала для России двойной бедой. Когда мерзавец Хрущев передал Украине, тогда Украинской ССР, эту землю, обильно политую русской кровью, особого протеста в русской среде это не вызвало – вроде бы одна была страна, без внутренних границ. Но вот когда другой негодяй – Борис Ельцин бросил Крым в дар отделившейся Украине как мешок картошки, это стало поистине национальной трагедией. Вспомним, что говорил в этой связи Александр Солженицын в своей книге «Россия в обвале».
«В самостоятельном развитии – дай Бог Украине всяческого успеха, – писал Солженицын. – Отяжелительная ошибка ее – именно в непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две Донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь-Херсон-Одесса) и Крым. Украинские власти выбрали путь усиленного притеснения русского языка. Ему не только отказали стать вторым официальным государственным, но его энергично вытесняют из радиовещания, телевидения, из печати. В вузах от вступительного экзамена до дипломного проекта – все только по-украински, а коли терминологии не хватает – выкручивайся. Из школьных учебных программ русский язык – где исключают нацело, где сводят до «иностранного», до факультативного; полностью исключили историю Российского государства, а из программы по литературе – едва ли не всю русскую классику. Звучат такие обвинения, как «лингвистическая российская агрессия» и «русифицированные украинцы – пятая колонна». Так – начинается не с методического подъема украинской культуры, а с подавления русской. И упорно теснят Украинскую православную Церковь, ту, что осталась верна Московской Патриархии, с ее 70 % украинских православных…
Фанатическое подавление и преследование русского языка (который в прошлых опросах был признан своим основным более чем 60 % населения Украины) является просто зверской мерой, да и направленной против культурной перспективы самой Украины.
Принятие хрущевского подарка – по меньшей мере, недобросовестно, присвоение Севастополя вопреки, не говорю, русским жертвам, но и советским юридическим документам, – государственное воровство…
Сколькие русские с негодованием и ужасом пережили эту безвольную, никак не оспоренную, ни малейше опротестованную, по дряблости нашей тогдашней дипломатии, в 24 часа отдачу Крыма. И предательство его при каждом потом крымском конфликте. И беспрекословную, без малейших политических шагов, отдачу Севастополя, алмаза русской военной доблести. Злодейство это совершено нашей же выборной властью – однако и мы же, граждане, не воспротивились вовремя. И теперь на долгое обозримое время ближайшим поколениям с этим придется примириться…
Изживание Черноморского флота из Севастополя является низменным злостным надругательством над всей русской историей XIX и XX веков. При всех этих условиях Россия, ни в какой форме, не смеет равнодушно предать многомиллионное русское население на Украине, отречься от нашего единства с ним». (А.Солженицын. Россия в обвале. М., Русский путь, 2009, стр. 78–79).
Эти слова датированы 1998 годом. Но вплоть до 2014 года о них в Кремле и не вспоминали, хотя Солженицын уже тогда увидел, ради чего на Западе всячески поддерживали украинскую «незалежность», и предупреждал руководство России о грозящей опасности. «Антирусская позиция Украины, – писал он, – это как раз то, что и нужно Соединенным Штатам. Украинские власти подыгрывают услужливо американской цели ослабить Россию. Так и дошло быстро – до «особых отношений Украины с НАТО» и до учений американского флота в Черном море. Поневоле вспомнишь бессмертный план Парвуса 1915 года: использовать украинский сепаратизм для успешного развала России» (А.Солженицын. Цит. соч., стр. 78).
Парвус, как известно, не был самостоятельной фигурой. Он был видным функционером международного сионизма и эмиссаром мировой закулисы в России,
