от меня рухнул в обморок ангел Анцифер, гулко ударившись затылком о деревянный пол. Я в недоумении повернулся к черту – тот смотрел на меня, как новобранец на маршала Жукова.
– Что-нибудь не так?
– О-о-о-о… это мягко сказано! Клянусь кривыми рогами Сатанаила, даже я сам не смог бы провернуть речь, повергнувшую в натуральный столбняк такую толпу священнослужителей.
– Но… – Я с тоской пробежал глазами по рядам слабо зашевелившихся слушателей. – Но почему?! Что я такого сказал?
– Так… ничего особенного, – с фальшивым вздохом сожаления признал Фармазон. – Просто во всей твоей тираде они сумели понять едва ли пятнадцать слов из пятидесяти восьми предложенных. «Инсинуации», «оппонент», «бюрократический метод»… – такая магическая тарабарщина…
– Это что, могло показаться кому-нибудь непонятным?
– Да чтоб меня заживо поглотила геенна огненная! Если у кого и оставались сомнения в твоей принадлежности к колдовству, то ты их успешно развеял!
– Схватить колдуна! – неожиданно тонким голосом заверещал кто-то из монахов в белом.
Ко мне сурово двинулись воины, наклонив копья и алебарды. Вот тогда-то я наконец понял, что с людьми стоит говорить по-человечески…
– Произошла ошибка! Я не колдун! Я – идиот!
– Хватайте его скорее, дети мои, пока он не произнес более страшных заклинаний! Господь смотрит на вас! Он не допустит исполнения злобных козней Дьявола в стенах нашего монастыря. Вяжите колдуна! Мы избавим христианский мир от ужасного чернокнижника…
– Не надо! Я сдаюсь…
– Не робей, Серега, пробьемся! – воинственно фыркнул Фармазон, и… мое тело словно взорвалось непонятной брызжущей силой. К своему глубочайшему удивлению, я, невероятно изогнувшись, ушел из-под удара ближайшей алебарды и ловко укусил за руку сурового стражника. Бедняга от удивления обомлел, уронив тяжелое оружие себе же на ногу. Еще двум парням с копьями я расцарапал носы, визжа, как бешеная кошка. Нападающие стушевались… Диким прыжком я взвился вверх и уже оттуда доплюнул до военачальника. Боже, что со мной?! Теперь все солдаты, рыча от праведного возмущения, отбросили оружие и пошли на меня врукопашную. Монахи выкрикивали подбадривающие молитвы и тоже засучивали рукава. Я дрался, словно ополоумевшая носатая обезьяна. Царапался, кусался, щипался, дергал за волосы, брызгая слюной направо и налево… Я! Человек, доселе и мухи не обидевший! А уж так позорно по-девчачьи драться…
Ответ пришел неожиданно в виде громкого вопля пожилого священника:
– Этот человек одержим демоном!
– Фармазон, – прозрел я. – Это твои штучки?!
– Где? – раздался непонимающий голос у меня в мозгу.
– Пошел вон из меня, сволочь!
– Подумаешь… да нате вам, пожалуйста, не жалко.
В ту же минуту все «боевое
