за ним, – скомандовал Филин двум автоматчикам, сопровождавшим его. – И осторожнее там!
«Точка зрения британского правительства о нецелесообразности организации формальных судебных процессов в отношении главных преступников войны остается неизменной. Однако, если США и СССР держатся другой точки зрения и считают целесообразным применение такого порядка ответственности, британское правительство готово с этим согласиться.
Однако необходимо иметь в виду, что на оккупированной территории Германии должны быть созданы военные суды для разбора дел рядовых нацистских преступников, совершавших преступления на территории Германии».
Глава III
Пасьянс дьявола
Фиш, привычно уже приняв стойку «смирно», поедал глазами сидящего за столом Филина, как поедал еще несколько дней назад Гитлера, Геббельса, Гиммлера…
Филин, подняв на него свои прозрачные глаза, неожиданно мягко спросил:
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот двадцатый! – молодцевато отрапортовал Фиш.
– Двадцатый… Совсем молодой. Зачем тебе погибать, солдат? У тебя вся жизнь впереди. Ты должен быть счастлив, что остался жив в этой мясорубке. У тебя есть семья? – Жена и дочь, господин генерал…
– Жена и дочь… Ты должен чувствовать свою ответственность перед ними.
– Так точно. Я чувствую, господин генерал. Я готов на все, чтобы увидеть их!
– Ну, вот и хорошо. Итак, ты был с Гитлером до самого конца в его бункере и готов поклясться, что это был именно Адольф Гитлер, а не его двойник?
– Так точно, господин генерал. Он, конечно, сильно сдал в последнее время, но это был он.
– Сколько лет ты провел рядом с ним?
– С мая тысяча девятьсот сорокового.
– Ну что ж, вполне достаточно, чтобы отличить настоящего Гитлера от двойника, не правда ли?
– Так точно!
– Значит, ты не мог ошибиться? И если вдруг выяснится, что Гитлер все-таки бежал, скрылся, получится, ты солгал и покрываешь его… Ты понимаешь это? Понимаешь, что тебе за это будет?
– Так точно.
– И…
– Он покончил с собой. Это было 30 апреля. Мы с ним встретились случайно в коридоре. Они прошел мимо, ничего не сказав… Через какое-то время они с Евой Браун попрощались с самыми близкими людьми и удалились в комнату. А в коридоре раздался крик: «Линге! По-моему, все!»
– Кто такой Линге?
– Камердинер Гитлера.
– Ты сам слышал выстрелы?
– Нет.
– Где ты находился в это время?
– В помещении коммутатора.
– Один?
– С Хентштелем и Рецлавом.
– Кто это.
– Гражданские работники бункера. Потом была мертвая тишина. Не
