не лежит ли на вас дьяволова печать? Не замечали ли вы в себе или в товарище своем что-либо необычное, не присущее роду людскому, искажающее облик человеческий, каковой есть отражение Творца?
Колдун не успел удержать Хантера, и тот сказал громко и злобно:
– То есть нет ли у нас копыт и хвоста? Копыт нет. – Тут охотник выдернул свою многострадальную ногу из-под ботинка Колдуна и всем продемонстрировал рваный и грязный рождественский носок. Копыта под носком несомненно не было. – Насчет хвоста – могу спустить штаны и показать, но здесь дамы. Так что если преподобный желает, мы можем пройти вон в тот сарай…
Преподобный залился такой багровой краской, что у Колдуна появились смутные сомнения – а не испытывает ли он и вправду желания уединиться в сарае с охотником? Воздержание – вещь, конечно, достойная…
Негодующе сопя, отец Элиэзер воскликнул:
– Не следует понимать слова мои столь буквально! Не только и не столько о физических пороках я веду речь, сколько об иных отклонениях. Известно, что дьявол одаривает своих слуг многими дарами. Так, могут они заглядывать в мысли людей и говорить как бы ангельскими голосами, неслышимыми никому, кроме тех, кого задумал совратить нечистый…
Колдун быстро взглянул на Хантера. Охотник паскудненько ухмылялся. Вот, настал его звездный час. Интересно, что добрые поселяне делают со слугами дьявола? Сжигают на костре? Топят в яме с нечистотами? Или банально вешают на изгороди, чтобы другим неповадно было?
– Нет, – громко и отчетливо произнес Хантер. – Мне не известно о таких отклонениях. И я, и мой напарник – стопроцентные люди, пробы некуда ставить. А теперь дайте наконец пожрать!
На ночь их заперли в сарае, принадлежавшем брату Иеремии Апшерону. Колдун так понял, что это вроде карантина. Если отсидят в сарае три дня и никаких дьвольских отклонений не покажут, им разрешат свободно разгуливать по деревне. В ответ на вопрос, а не хотят ли почтенный отец Элиэзер и его паства услышать новости из внешнего мира, преподобный лишь презрительно фыркнул.
– Мир есть дьявол, – повторил он. – Никто здесь не желает слушать о дьяволе.
У Колдуна зародилось подозрение, что заглушка тут появилась неспроста. Если преподобный желал и впредь удерживать свое стадо в святой уверенности, что за пределами деревни беснуется нечистый, прежде всего следовало разорвать связь с внешним миром. В таком случае отец Элиэзер совсем не так прост, как казалось, и на это стоит обратить внимание.
Побеседовать с хозяином дома тоже не удалось. Тот на все обращения Колдуна отвечал молчанием или неопределенным хмыканьем. Впрочем, поесть своим гостям – или пленникам – он все же принес. Две здоровенные миски, наполненные буроватой кашей, каравай кукурузного хлеба и увесистый ломоть ветчины. Колдун уступил голодно рычащему Хантеру половину своей порции и задумался. Вечерело. Сквозь узкое оконце под крышей сарая лился красный закатный свет. В углу свалена была то ли репа, то ли брюква, то ли еще какой-то таинственный овощ. От кучи слабо тянуло
