корзинка с хлебом. Эстер садится на свое место напротив Альберта, кладет себе кусочек хлеба и, стараясь не слишком торопиться, принимается намазывать его маслом.
– Я вся внимание, дорогой мой, – говорит она, потому что Альберт молчит.
Он смотрит, как она начинает есть, затем снова срывается с кресла и несется к окну. Озадаченная, Эстер медленно жует.
– Я гулял в лугах выше по течению реки – один из моих обычных маршрутов. К востоку отсюда есть место – не знаю, видела ли ты его когда-нибудь, – река там мелкая и затененная ивами и зарослями бузины, а камыши в некоторых местах почти с меня ростом, и повсюду рассыпаны полевые цветы, словно ковер из драгоценных камней… Земля там понижается, получается широкая неглубокая впадина, где во время дождей стоит вязкая лужа, но сейчас, летом, там растут великолепные луговые травы, хвощ, лютики, норичник… Туман в этой низине держится как будто дольше обычного. Я наблюдал, как воздух проясняется над низиной, туман медленно поднимается и золотится, тронутый лучами солнца, я видел… видел…
– Что, Альберт? – спрашивает Эстер, встревоженная тем, как говорит муж.
Альберт разворачивается к ней, широко улыбаясь.
– Духи, Эстер! Это были духи природы! Те самые элементали, которых Господь посылает присматривать за животными и цветами, исполнять все бесчисленные работы в своем природном мире! Я видел, как они играют, так же ясно, как вижу тебя! – восклицает Альберт хриплым от волнения голосом.
Кэт замирает, ставя на стол кофейник, со скептическим видом переводит взгляд с Альберта на Эстер и обратно.
– Спасибо, Кэт, – многозначительно произносит Эстер. – Альберт, это же… просто поразительно! Ты уверен?
– Уверен ли я? Конечно уверен! Я видел их собственными глазами, совершенно отчетливо! Изысканные, как орхидеи… Все они…
– Как они выглядели, Альберт? Чем занимались?
– Они были такого же цвета, как лепестки дикой розы: белые, если не присматриваться, однако если присмотреться – с золотистым, розовым и серебристо-жемчужным отливом; все были стройные, словно ветки ивы, одетые в платья… Я не знаю, что это за ткань. Светлая, она струилась вокруг них, как будто была не тяжелее воздуха, и они танцевали, Эстер! Танцевали медленно и грациозно, как колышутся под водой водоросли, легко, плавно, их руки сначала вздымались, потом опускались… О Эстер, по-моему, я стал свидетелем чуда! Видимо, Господь благословил меня возможностью на миг увидеть то, что обычно скрыто от людей!
– Альберт… это поразительно. Я хочу сказать… – Эстер запинается. Альберт сияет, глядя на нее, словно опьяненный увиденным. Она хмурится при этой мысли, смотрит на него внимательнее, невольно слегка подается к нему и как можно незаметнее втягивает носом воздух. Однако запаха ни бренди, ни вина не чувствует, ничего подобного. Эстер неуверенно улыбается. – Совершенно… неслыханно, – произносит она смущенно. – И ты действительно веришь, что эти существа…
– Нет-нет, не называй
