меняться – десятки стран признали дельфинов, касаток, белух личностями и выпустили на свободу, а дельфинарии закрыли. Но не «Москвариум».
Вот после этой экскурсии я и вспомнила про странный дом. И для очередной прогулки с детьми спланировала поездку в игровой центр с автоматами и горками недалеко от метро «Павелецкая». Дети остались на два часа в этом центре. А я, прогуливаясь небольшими переулками и сквериками, оказалась на той самой улице, во дворе которой находился тот Дом, который то ли приснился мне, то ли нет.
Арка выдохнула теплым ветром с песком. Двор оказался перекрыт шлагбаумами и заставлен легковушками, свободное пространство занимала 16-ти этажная бетонная новостройка. Старого дома не было. Мне вспомнился рассказ отца, когда они с братьями высмотрели из окна квартиры старого дома, как идут колонны солдат на парад перед отправкой на фронт. И мальчишки выскочили в чем были, бежали, маршируя, рядом с солдатами.
Пока я стояла, погруженная в воспоминания, дверь из подъезда новостройки открылась, выпуская молодую маму с дочкой. И я зачем-то попросила, чтобы дверь придержали. Шагнула в подъезд. Дом без консьержки, лестница наверх к широкому холлу с лифтами и вниз, должно быть, в подвал. Пять ступенек вниз, коридор неожиданно завернул вправо, я сделала шаг вперед и …увидела в конце коридора уже знакомую дверь из простеганного черного дерматина с цифрой 2, которая являлась мне то ли во сне, то ли наяву много лет назад.
Я остолбенела. Минуту спустя, сделав глубокий вдох, подошла к двери квартиры. Ногой расправила сморщенную серую половую тряпку перед дверью и нажала на черную бусину дверного звонка. Перелив отозвался внутри квартиры.
Дверь открыл военный. Посмотрел на меня внимательно, улыбнулся широкой улыбкой и спросил мягким баритоном:
– Вы из агитации?
По улыбке я узнала дядю Юру. Мой любимый дядька был прекрасен в этом возрасте: хорошо сложен, подтянут, строен, с белозубой улыбкой, чем походил на своего красавца-отца.
«Боже, это опять повторилось», – с ужасом и радостью подумала я. Пока я приходила в себя, прикидывая, какой сейчас год в его измерении, дядя Юра широким жестом руки пригласил меня внутрь квартиры. Я, должно быть, попала во время политической оттепели, в 60-е.
– Все на работе. Да и я, если честно, уже должен был идти. Вы агитатор? Я могу за всех расписаться.
– Нет-нет, – заторопилась я, – будут достаточными устные комментарии. Попозже к вам зайдут с листком агитации. А я пока записываю, кто проживает в квартире.
Набралась смелости и выдала:
– Я знаю, что ваш отец был арестован, а мать проживает со вторым мужем в Подмосковье, за 100 км, – только бы я не ошиблась с предполагаемой датой периода времени, куда я попала и не напугала дядю Юру: – Вы не подумайте нечего
