на краю городка. – Я слышал звон стекла…
– Поглядим, по кому это ведут огонь. Ованес, двигаем. Никифоров, прикрой.
Вряд ли, конечно, стоило ждать от этого дома каких-нибудь неожиданностей, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть. Они перебежали к небольшому дому, похожему, как и все остальные, на красивую игрушку. Добежали до крыльца и прижались к стене. Следом подтянулся ефрейтор.
– Я думаю, оттуда стрелять не станут, – сказал он.
– Мне тоже так кажется.
Мельников резко дернул дверь. Она была заперта, но со второго раза что-то треснуло, а с третьего щеколда слетела. Сергей проскочил в прихожую и оказался в гостиной. На большом круглом столе горела керосиновая лампа. В деревянном кресле с высокой спинкой сидел человек – тоже немолодой, как и вчерашний убитый. У него была аккуратно прострелена голова. Оконное стекло было разбито.
– Дела… – покачал головой появившийся Копелян. – Еще один убитый старый немец…
– Посмотри лучше в стене, может, найдешь вторую пулю.
Мельников взял лампу и принялся осматривать стену.
– Есть! Дай-ка твою финку.
Он поковырялся и достал пулю.
– Одноногий правильно сказал. От немецкой винтовки.
– Слушай, а я ведь помню этот холмик, возле города, где какие-то развалины. – Мельников по привычке изучил все подходы к городку. – Далековато. Разве что из снайперской… Да и то – удачный выстрел.
– Никифоров! За майором! Только поглядывай!
Ефрейтор выбежал, а Мельников закурил.
– Слушай, лейтенант, а ведь это уже становится интересным. Кто-то, похоже, начал планомерную ликвидацию пожилых герров, – подал голос армянин.
Между тем Мельников оглядывался. Что-то его беспокоило, но он не мог ухватить, что именно.
– Странный дом какой-то, – заявил между тем Копелян. – Как в гостинице.
О! Вот оно что! А ведь тот дом тоже производил подобное впечатление. Старший сержант огляделся получше. В самом деле, обычно в доме, где человек жил длительное время, есть какая-то «обжитость» – разные мелочи, безделушки, фотографии на стене, в конце концов. Даже в землянки солдаты старались внести какой-то уют. Что наши, что немецкие. А тут, в самом деле, было как в гостинице. То есть все чисто, по-немецки аккуратно – но никаких признаков индивидуальности. И ведь в том доме, Копелян прав, тоже пожилой герр… Интересно выходит. Мельников повернулся к старшему сержанту.
– Слушай, посмотри на улицу – там Фридрих не околачивается? Если да – тащи сюда.
Копелян вышел и вскоре вернулся с солдатом разбитой вражеской армии.
Он увидел труп и покачал головой.
– Ты знаешь этого человека? – спросил Мельников.
– Зовут Август Шахт. Он приехал, когда я был на фронте.
Оба оно как! И этот «чужак». В таких городках, что в России, что в Германии, новые жители появляются нечасто.
– Кто он?
– Чем
