выкладывать все свои старые секреты. Однако из того, в чем он признался, можно заключить, что в период первой работы за границей он был глубоко вовлечен в осуществление многих важных операций. Орлов также научился быть удачливым игроком в тайных играх разведки. Хотя он прибыл в Париж, зная назубок по работе в контрразведке правила конспирации, во Франции Орлову пришлось столкнуться с практическими проблемами их осуществления в чужой стране.
В разведывательной работе, как стало известно впоследствии, использовали специальные термины, начиная с таких очевидных эвфемизмов, как «явка» для обозначения тайных рандеву и «легенда» для обозначения историй, придуманных для прикрытия, и кончая «дубками» или «тайниками» для обозначения мест, где оставляют донесения, и «книжками» – для обозначения паспортов или «земляками» – для обозначения коммунистов других стран. «Кличка» означала кодовое имя; «подстава» – провокатора; «внутренник» – так называли внедрившихся агентов, а «расчет» означал физическое уничтожение вражеского агента. Орлову как офицеру советской разведки также пришлось овладеть всеми практическими приемами ремесла, включая умение оторваться от полицейского наружного наблюдения, выбирая сложные маршруты, при этом излюбленным методом была смена видов транспорта, например пересадка из автобусов в такси. Для передачи документов отдавалось предпочтение библиотекам и погруженным в полутьму кинозалам. По словам Орлова, в 20-х и 30-х годах ОГПУ особое предпочтение отдавало использованию кабинетов «доверенных дантистов и врачей», которые были излюбленными местами действительно важных встреч34.
По словам Орлова, чтобы отличить провокаторов от настоящих осведомителей, требовалось обладать шестым чувством. В подтверждение он рассказывает в своем «Пособии» о случае, происшедшем в одном парижском кафе во время пробной «встречи» с высокопоставленным сотрудником французского министерства торговли. Рандеву, как рассказывает Орлов, было организовано с целью дать оценку этому чиновнику, который за последнее время неоднократно намекал советскому торговому представителю во Франции, что готов сотрудничать с русскими. В доказательство своей искренности француз передал папку с секретными данными, касающимися торговой политики его правительства в отношении СССР. На первый взгляд, он казался потенциально ценным источником, однако было в обстоятельствах прямого контакта с ним нечто такое, что насторожило советского офицера. Инстинкт подсказал ему, что следует проявить чрезвычайную осторожность при проведении этой встречи. С этой целью он позаботился о том, чтобы направить двоих своих самых верных агентов для наблюдения за встречей со стороны. Она была запланирована в не вызывающей подозрений обстановке многолюдного парижского бистро35.
Как оказалось, принятые меры предосторожности оказались отнюдь не лишними. Орлов рассказывает далее, что, как только советский офицер сел, он заметил
