травой холмик, Тоннер спросил у Растоцкого:
– Это что, могила?
– Да, – ответил Андрей Петрович, – Кати Северской, племянницы князя.
– Почему не на кладбище? – удивился Илья Андреевич.
– Как? Вы про Северских ничего не знаете? – снова обрадовалась Растоцкая.
Доктор помотал головой.
– Так я расскажу, – попыталась опередить подругу Суховская. – Носовка – не родовое их имение. Родовое у них в Нижегородской было…
– Как всегда, все путаешь, – не сдалась Вера Алексеевна. – В Рязанской, только вот Василий Васильевич его проиграл. А Носовку Екатерина Вторая его сводному брату подарила на свадьбу.
– Да не брату, – возмутилась Ольга Митрофановна, – а его невесте, своей любимой фрейлине. И кучу бриллиантов дала в придачу.
– Звали ее Ольга Юсуфова, – быстро уточнила Растоцкая. – Те Северские, не в пример нынешним, широко жили, балы на всю округу закатывали, с соседями дружили.
– Пока жена в очередных родах не померла, – использовала маленькую паузу в речи подруги Суховская. – Деток больно любили, хотели побольше, а те все умирали.
– Не все! Одна выжила. Катя! – обрадованно уточнила Растоцкая, указав на могилку.
– Александр Васильевич, брат нынешнего князя, сам воспитанием и образованием дочери занимался. Кабы не война…
– Такой герой! К армии примкнуть не успел, так из своих мужиков отряд собрал, в хвост и в гриву французов бил.
– А девочка? Тоже в отряде была? – спросил Терлецкий.
– Девочку к Анне Михайловне отправил, к мачехе, нынешний Василий Васильевич тогдашнему Александру Васильевичу сводный брат, – пояснила Суховская. – Но французы нашего героя поймали и повесили.
– А Катя, как узнала, умом тронулась. Врачи лечили-лечили, потом девочку в монастырь повезли, вдруг святое слово поможет…
Вера Алексеевна закончить не успела. Самое интересное Ольга Митрофановна даже не сказала, выкрикнула:
– А Катя с колокольни выкинулась!
– Самоубийц не хоронят на освященной земле, потому бедную девочку здесь и закопали, – смахнула слезу платочком Вера Алексеевна.
Растоцкий покачал головой:
– Загадочная история. Гроб на похоронах не вскрывали. Сказывали, разбилась в лепешку.
Глава третья
Отец Алексей, местный священник, пару часов назад обвенчавший молодых, зычным голосом прочел небольшую молитву. Проголодавшиеся гости торопливо перекрестились и с видимым удовольствием уселись за праздничный стол.
– Господин доктор, – спросила Тоннера Суховская, – вы старовер?
– Нет, мадам, – учтиво ответил тот.
– А почему не по-нашему крест кладете? – Помещица пыталась поразумней разместить на огромном платье маленькую салфеточку.
– Я – католик. Мой отец – француз, во время революции бежал в Россию, –
