с другою целью. Это есть явное призвание ввериться всемогуществу Того, к чьей помощи он прибегнул. Христос так же точно говорил о Лазаре: «Лазарь, друг наш, уснул», но известно, что так Он говорил не об обмороке, но о смерти. Здесь на возражение, что Христос прямо дает знать о смертном сне, прибавляя: «Лазарь умер», достаточным ответом может служить то, что это пояснение прибавлено было после того, как ученики обнаружили непонимание Его слов.
Он оставил бы эти слова без дополнения, если бы они не поняли ошибочно, что речь идет о естественном сне. По этой-то причине прежняя речь «Лазарь, друг наш, уснул» переменена на другую: «Лазарь умер». Но как Лазарь только спал, ибо Христос шел с намерением пробудить его, так и эта девица лишь спала, ибо близилось подобным образом и ее пробуждение. Сверх того, говорить о смерти, как о сне, это образ, употребительный во всех языках и у всех народов.
Воскрешение дочери Иаира. Фрагмент. Художник И. Е. Репин
Через это не отрицается действительность смерти, но скрытно подтверждается, что за смертью последует воскресение, как пробуждение следует за сном. Нетрудно усмотреть, что Господь употребляет здесь этот образ выражения ради отца: слова эти служат для подкрепления его колеблющейся веры, которая при виде этих знаков сетования, при виде доказательств того, что все кончилось, могла совершенно угаснуть, она снова укрепляется словами: «не бойся, только веруй».
Он, владыка жизни, опускает страшное слово: «она умерла» и заменяет более кротким, обещающим пробуждение: «она спит». В то же время в Своем святом смирении, которое побуждает Его, при всяком возможном случае, удалять от наблюдения чудные дела Свои, Он через это слово, имеющее двоякое значение, как бы завесою укрывает от взоров толпы то дело, которое намеревался совершить.
Теперь, сказав это, Он изгоняет шумную толпу плакальщиков, и делает это по двум причинам. Во-первых, присутствие их было неуместно и излишне: они собрались плакать о покойнице, а она не умерла, или, во всяком случае, смерть в ней должна была так скоро уступить возвращающейся жизни, что и не заслуживала этого имени. Это были только сон и пробуждение. Такой причины было достаточно. Но еще более того, неистовое и шумное выражение скорби одних, смешанное с притворными наемными воплями других, нимало не соответствовало духовному настроению, которое приличествовало свидетелям столь святого и страшного таинства, таинства, от которого были удалены даже некоторые апостолы, – не говоря уже о грубости и насмешках, с которыми было принято заявление Господа, что отроковица теперь оживет. Такие насмешники не должны быть свидетелями священного действия. К ногам их не следовало бросать жемчуг. Подобное же удаление всех предложено было Петром, с верою помолившимся о воскрешении Тавифы, хотя это произошло по другим причинам.
Теперь в доме водворилась тишина. Две души – верующая и надеющаяся, подобно погребальным факелам, горели у одра умершей, – отец и мать. Представителями Церкви были три главных Апостола.
