Кроме великой богини, наверное, никому не под силу подобное чудо сотворить… Ну а Кендагу – дела посерьезней. Гонзорскую границу держать. Эх, как же они без меня-то?…
– Ничего! Справятся.
Ннаонне было по-прежнему скучно. Она стала возить пальцем по подоконнику, вытягивая просочившиеся внутрь капли в замысловатый узор.
– Я тоже думаю, что справятся… – вздохнул Ингви. – Но все же как-то… По-моему, светлей стало, нет?
Ннаонна снова вгляделась в мутную пелену.
– Нет, показалось. Точно – неделю будет лить теперь!
Непогода длилась пять дней. Ветер волок тучи, рвал в клочья о скалистые пики, швырял с размаху на покатые склоны невысоких гор… Тучи разбивались от этих ударов, стекали селевыми потоками в долины. Звонкие прозрачные ручейки, которые бойко журчали в расселинах, теперь обратились в грозно ревущие потоки… Между тем, к северу от Мокрых гор как ни в чем не бывало светило солнышко, тихо сходили снега, весна вступала в свои права.
На седьмой день ожидание закончилось – прибыл конвой из Альды. Карикан лукаво улыбался и непрерывно шутил – похоже, волновался. Аньг блаженно жмурился под солнечными лучами, он как обычно был всем доволен и ничему не удивлялся. Тонвер с Дунтом держались скромненько, как и подобает смиренным слугам Гилфинга Пресветлого… Пестрая компания!
Как раз и в Мокрых горах стало тихо, схлынули воды. Можно было выступать в поход.
Глава 8
Ванетиния
К концу марта, когда снег еще не сошел, и повсюду звенели и пели талые воды, в Ванетинию начали прибывать тильские сеньоры. Призывы им разослали заблаговременно – от имени юного герцога Тегвина III, который был «удостоен чести» провести зиму в столице империи – иными словами, оставался заложником. Паренек тихо жил в дальнем крыле Валлахала, под неустанным наблюдением. Большую часть слуг при нем составляли ванетцы. Молодой господин всех их считал шпионами – и, разумеется, ошибался. Шпионов среди прислуги было не так уж и много – едва ли полдюжины среди двух десятков человек, приставленных к «почетному гостю» императором. Впрочем, герцог относился с равной ненавистью ко всем ванетцам, так что и те, кто не состоял на жалованье в качестве осведомителя, настолько прониклись к тильскому сеньору антипатией, что были готовы донести на парня при малейшем намеке на бунт.
В январе герцогу велели отдать приказ вассалам: к началу весны двигаться с Ванетинию для участия в походе – и вот они начали являться в столицу. Усталые, злые, на изнуренных лошадях, покрытых пятнами засохшей грязи. Дворян и их латников размещали в опустевших казармах гвардии, за стенами Валлахала. Радости столичной жизни оказались для них недоступны, ибо за зиму цены поднялись, а мятежная провинция была разорена контрибуциями, так что денег у сеньоров было в обрез. Тильцы сидели в отведенных им казармах и злились. Когда прибывали новички, им мигом разъясняли ситуацию те, кто прибыл днем или двумя раньше и уже успел оценить, насколько
