этого добра здесь до хрена растет.
Переулок преодолели без приключений, а вот с выездом на главную магистраль возникли проблемы – бесчисленные тележки торговцев, снующих по переходу и по обочине практически не оставляли шансов оперативно выскочить из бокового проезда. Минут пять ушли в бесконечных попытках. Наконец, Егорыч рявкнул:
– Альберт, договорись с таможней!
Альберт не спеша вылез из машины и уперся ногой в медленно тащившуюся тележку продавца ананасов. Торговец начал выкрикивать проклятья, но Альберт, не обращая внимания, махнул рукой Пьеру: «Выезжай».
– Главное – не связывайся с военными. Этим ребятам закон не писан – могут и пристрелить на дороге. И не забывай сигналить погромче при обгоне и повороте, – поучал Егорыч.
На окраине дорога пошла в гору.
– Этот район называется Планетариум, – объяснил Альберт, – здесь последние не удравшие богачи живут.
Вид отсюда открывался красивый: с одной стороны виллы, утопающие в зелени, с другой – живописные холмы. Внезапно начался серпантин. Давно Пьеру не было так страшно. Ему постоянно казалось, что тяжелый внедорожник сейчас опрокинется в пропасть. «Не бзди!» – орал Егорыч и в последний момент перехватывал руль. Альберт на заднем сиденье только ойкал и матерился. Наконец выехали на длинный ровный участок, рассекающий долину надвое. Справа возвышалась красивая гора, напоминающая одну из вершин Арарата, знакомого всем по этикетке армянского коньяка. «Вулкан Момотомбо», – объяснил Альберт. Егорыч безмятежно спал.
До места доехали без приключений. Несколько раз на дороге встретились военные посты, но солдаты лишь махали руками, увидев седого солидного европейца на пассажирском сиденье: «Проезжайте».
Площадка была огорожена колючей проволокой, охранялась, но работы не велись. У вертикальной стены скального выреза сиротливо приткнулся бульдозер ЧТЗ, а под навесом неподалеку мирно спали геодезисты. Пьер попытался вспомнить какие-нибудь термины из геодезии, но ничего, кроме таинственного слова «тригопункт» на ум не приходило. К счастью, один из геодезистов почти без акцента говорил по-русски – учился в Москве. Проснувшийся Егорыч схватил русскоговорящего за плечо и поволок его проверять какие-то «реперные точки».
Жара стояла невыносимая. От раскаленного каменистого грунта поднималось зыбкое марево. Пьер с Альбертом отошли под навес. Один из охранников, бросив автомат в пыль, сидел на корточках перед кипящим на костре котелком. Пьер присел рядом и заглянул в булькающую посудину – оттуда торчала костистая лапа.
– Алик, – спросил он, – кого это они варят?
Альберт присел рядом и пригляделся:
– Игуану. Их тут до черта. Лупят по ним из автоматов, а потом из ошметков кошеварят.
– А чего народу на площадке нет?
– Сбежали. Тут постреливают, вот народ и бежит. Ничего – на следующей неделе заключенных обещали пригнать. И кубинские военные строители в марте
