Расскажи о себе.
– О, моя жизнь вполовину не так интересна, как твоя.
– А ты попробуй, – посоветовал он.
Вот этого она как раз делать не собиралась.
– Ну… у меня нет бывшего мужа…
– А матери? Отца? Братьев и сестер?
– Только мать. Мы не слишком близки.
Слабо сказано, конечно. Мать забеременела совсем юной и не была предназначена для материнства.
– Меня вырастила бабушка, она уже умерла. Когда мне было двенадцать.
– А еще родные есть?
Никого такого, о ком хотелось бы рассказать.
– Нет.
Мэтт крепче сжал ее в объятиях – почти незаметный, но слегка властный жест. От которого мог бы начаться приступ клаустрофобии.
Но не начался.
Оба замолчали. И Эми не поняла, как могла заснуть рядом с этим сгустком чувственности, но почему-то заснула.
Проснулась, похоже, много часов спустя, когда первые рассветные лучи настойчиво пытались проникнуть сквозь сомкнутые веки. Несколько секунд она не шевелилась, пораженная несколькими фактами. Первый – ей больше не было холодно. Наоборот, она согрелась. Потому что обвилась кренделем вокруг источника тепла.
Мэтта.
Эми приоткрыла глаз и встретила его взгляд. Он наблюдал за ней и, кажется, искренне веселился.
– Эй! – хрипловато позвал Мэтт. О, этот чувственный взгляд!
И то, и другое ужасно отвлекало, тем более что сейчас он был похож не на лесничего, а выглядел сонным, взъерошенным и чертовски сексуальным.
– Куда это ты? – спросил он.
Эми, все еще не очнувшись до конца, не сразу поняла, о чем он. И тут же осознала, что ее рука спустилась опасно низко. Если она подвинет пальцы хотя бы на дюйм…
– Прости! – вспыхнула она, зажмурясь. – Это все Мэлори виновата!
– Пожалуй, – пробормотал он, глядя на внушительную эрекцию, – она тут ни при чем.
– Нет, я хотела сказать…
Эми осеклась, услышав тихий дразнящий смех, и лицо снова загорелось.
– Она послала тебя сюда, потому что вообразила, будто между нами что-то есть.
– А между нами действительно что-то есть?
О, вот эту тему затрагивать не стоит!
– Это не имеет к нам никакого отношения. Она просто отплатила мне за то, что несколько недель назад я свела ее с Таем на аукционе.
– А если нет?
– Что «нет»?
– Если это не месть?
Их ноги были переплетены. Где-то среди ночи спальный мешок сбился вниз, и между ними больше не было барьера. Мэтт был теплым и твердым.
Повсюду.
Она смягчалась все больше по мере того, как росло возбуждение Мэтта. Хуже того, пальцы так и чесались его коснуться.
– Эми!
Голос Мэтта был чистым грехом. Не предупреждением, а утверждением, и ее ладони против воли легли на его грудь.
Он
