миссис Боутри.
– Я видел как-то пьесу, в которой все друг перед дружкой выкобенивались, кто говорит более чистую правду, – вставил вдруг Уолли. – Вот умора-то! Все животики надорвали со смеху.
– Многие люди, – изрекла миссис Боутри, у которой имелся свой способ возвращать беседу в требуемое ей русло, – считают, что, попав в число избранных, нужно непременно становиться крайне серьезными. Это полная чепуха! Приходите на наши вечера и сами увидите, сколько потехи таит в себе подлинная религия.
У потрясенного Уолли слегка отвисла челюсть. Он судорожно сглотнул и с сомнением покачал головой:
– Вам, конечно, виднее, Конни, но я почему-то ничего смешного в религии не находил.
– Это только потому, что вы не преобразились, – торжествующе заявила миссис Боутри. – Почему бы вам не избавиться от оков условностей и не присоединиться к победному маршу христианской революции?
Сэр Уильям тщетно пытался хоть как-то заглушить звуки этой ужасной беседы, громко обращаясь к Эрминтруде, но последние слова заставили его вздрогнуть.
– Что вы сказали? – переспросил он, выкатив глаза. – Христианской – чего?
– Революции, – не моргнув и глазом ответила миссис Боутри. – Наши преображенные воины скоро промаршируют по ошметкам хаоса и морального отребья.
– Полегче, Конни! – осадил ее супруг, явно испытывавший неловкость.
А вот Хью, сидевший между Конни Боутри и Вики, неосторожно подлил масла в огонь.
– А я разок присутствовал на одной из ваших встреч, – сказал он.
– Вот как? Это замечательно! – восхитилась Конни. – Ну как, вам понравилось?
– Откровенно говоря, – признался Хью, – я был разочарован.
Лицо миссис Боутри вытянулось.
– Быть не может!
– Увы, – кивнул юный Диринг, накладывая на тарелку из предложенного ему блюда. – Все происходило на удивление серо и буднично. Присутствующим явно не хватало вдохновения. Один за другим люди вставали и обращались к собратьям, но – вы только не обижайтесь, Конни – мне показалось, что сказать-то другим им и нечего. Более того, некоторые из них, на мой взгляд, сами нуждаются в помощи.
Конни закипала на глазах. Когда Хью замолчал, она неимоверным усилием воли заставила себя улыбнуться. Получилось неважно.
– Вы заблуждаетесь! – Ее голос дрожал от праведного гнева.
– Более того, – как ни в чем не бывало продолжил Хью, – я до сих пор не возьму в толк, почему они украсили трибуну британским флагом?
– Он символизирует возрождение империи!
– Но, дорогая Конни, какое отношение имеет возрожденная империя к торжественному маршу обновленной религии?
– Чушь и сумасбродство! – поморщился сэр Уильям.
– Мне они показались вполне безобидными, сэр, – заметил Хью. – Как малые дети.
– Если вы пытаетесь мне досадить,
