завалился набок, словно у мостика непостижимым образом возникла мель. Семен даже не подсек толком – просто потянул удилище, а вместе с ним и леску, и сразу почувствовал, что крючок определенно не пуст.
– Хы! – сказал он, перехватывая удилище поудобнее.
Клюнуло что-то немаленькое, никак не тараночка, на которую только и можно было рассчитывать у берега. И не мелкий бычок, которые под мостиком тоже шныряли в изобилии.
Секунд через пять Семен вынул из воды здоровенного бычка, чуть не в локоть длиной. Бычок раздул жабры и растопырил плавники, отчего голова его казалась не меньше кулака взрослого мужчины.
– Вот это бык! – изумился удивший по соседству дедуля-пенсионер. – Старше меня, поди!
Рыбина и впрямь была почтенного возраста, с мутноватыми глазами и чешуей едва видной из-под мучнистого налета.
– И не клевал почти, – сообщил Семен пенсионеру. – Тихушник, тля!
– Здоровый, – умеренно порадовался за Семена пенсионер и добавил: – Одно жаль, невкусный поди. Ни пожарить, ни завялить… И в ухе весь смак перебьет. Больно стар. Ты его, сынку, сфотографируй на память да чучел набей!
– Можно и чучел, – согласился Семен, особо не расстраиваясь.
По поводу бычка у него не возникло никаких опасений: кудлатый обормот Шуля (пес-дворняга) даже этим реликтом не побрезгует, заглотит и не поморщится.
Престарелая рыбина канула в узкий зев садка, а Семен принялся перезаряжать крючок.
Прежде чем клев окончательно прекратился, он поймал еще несколько тараночек и небольших бычков.
– Не клюет, холера! – пожаловался дед, заметив, что Семен принялся сворачивать нехитрую рыбацкую снасть.
– Не клюет, – подтвердил Семен. – Пойду я…
– Я посижу еще, – дед отличался завидным упорством. А может быть, ему просто нечем было заняться с тех пор, как вышел на пенсию.
Вынув садок из воды, Семен вытряхнул улов в полиэтиленовый пакет. Бычок-ветеран весил примерно столько же, сколько все остальные рыбки, выглядящие на его фоне мальками.
– Динозавр, – Семен покачал головой и криво усмехнулся.
До дома было недалеко, минут двадцать пешком. По дороге, обдавая удушливым выхлопом, проносились грузовики и редкие легковушки, и даже обильная зелень частных дворов по обеим сторонам улицы от выхлопа не спасала.
Шуля радостно залаял, когда Семен подходил к воротам, а едва вошел во двор – принялся неистово скакать вокруг, норовя лизнуть в лицо.
– Ну тебя, черт кудлатый! – отмахнулся Семен удочкой.
Скакать Шуля перестал, но настроение его изменилось мало. Теперь основное внимание пса переключилось на пакет с рыбой.
Из дома выглянула хозяйка, Вера Остаповна.
– О! – сказала она. – Рыбак! Чего наловил?
– Да мелочь, – вздохнул Семен, отпихивая настырного Шулю.
– Давай, я как раз свою дочистила, поджарю и тебе заодно, – великодушно предложила хозяйка, и Семен с готовностью протянул пакет: возиться с рыбой ему совершенно не хотелось.
Муж хозяйки вечно гонял на стареньком «Москвиче» куда-то аж под Каховку и по пути часто покупал свежую рыбу, но не такую мелюзгу, какую обыкновенно удил Семен, а здоровенных карпов, толстолобиков, лещей. Вера Остаповна, соответственно, все купленное чистила и готовила, не забывая и Семена угостить.
Удочку и коробку с рыбацким скарбом Семен отнес в сарай и направился к флигелю, в котором квартировал. Шуля вертелся под ногами, периодически плюхаясь на задницу и принимаясь самозабвенно чесать за ухом. Потом снова догонял Семена, хулигански прихватывал за лодыжки – баловался, короче. Он вообще был существом неунывающим и развеселым, невзирая на далеко не щенячий возраст.
Минут через десять от хозяйского крыльца донесся голос Веры Остаповны:
– Семен! Поди-ка сюда!
Семен выглянул из флигеля.
Вера Остаповна стояла с ножом в руке у входа в дом.
– Гляди! – сказала она, протягивая квартиранту на ладони что-то пока неразличимое.
Семен рысцой пересек двор. Вблизи стало видно, что к рукам Веры Остаповны и ножу кое-где прилипла рыбья чешуя.
– Что такое, Вера Остаповна? – настороженно осведомился Семен.
– Здорового ты бычка поймал, – сообщила та. – Я таких и не видела. Чистила, гляди, что в кишках нашла! Сначала думала – ракушка…
Семен взглянул. На испачканной ладони хозяйки лежало что-то прямоугольное и плоское. Лишь рассмотрев скошенный угол Семен наконец сообразил:
