из-за двери лился возмущённый голос моей ненаглядной «суперской» бабушки!
– Никогда раньше она такого не творила! Я одна, я за неё отвечаю! Это чьё-то дурное влияние! Деньги-то ладно б мои были, а то клиентка за лекарство передала. Стыд-то какой! Как людям в глаза глядеть? А что я её родителям скажу?! Разберитесь! Требую, умоляю! Это она в вашу школу стала ходить, и сразу…
– Хорошо. Мы вас выслушали, а теперь давайте послушаем Миру, – тот самый завораживающий голос принадлежал, как оказалось, милой, но ничем не примечательной женщине. Вернее, она была бы непримечательна, если б не взгляд. Я не могла его выдержать и всё время опускала глаза. На растрёпанную бабушку и вовсе было больно смотреть.
Слёзы комом стояли в горле. Все силы я бросила на то, чтобы не заплакать. Куда там! Разревелась посреди приёмной. Да так, что не могла остановиться, и от этого было ещё стыднее. Я плакала, захлёбываясь, будто наружу выходил весь страх, пережитый в эти дни. Когда директор притянула меня к себе и стала гладить по голове, успокаивая, я вообще как с ума сошла. Потом меня поили водой. Воды в графине не хватило, и как сквозь туман я слышала, что у секретарши просили минералку. Всё это время бабушка скорбно молчала, а со мной возились – я даже не знаю кто. Одним словом, какие-то добрые тётеньки. Наконец, проревевшись, я смогла говорить. Директор, улыбаясь, пыталась высушить салфетками мокрое пятно на своей груди.
Слёзы ушли, пришло безразличие. «Что воля, что неволя…» Я рассказала всё. Вернее, почти всё. Как мне было плохо и страшно, как я не хотела тревожить бабушку, потому что надеялась вернуть деньги быстро. Конечно, педагоги сразу в меня вцепились, спрашивая, кому именно я дала взятку. Но этого я решила не говорить. Сказала только, что они там все в полиции на одно лицо, да ещё в одинаковой форме. И про Сану не упомянула. Всё-таки лучше самой разобраться в этой мутной истории. А может, Арсена попрошу. Вон какой он сильный и решительный!
Раздумывая о чём-то своём, директриса нехотя отпустила меня. Напоследок сказала, что проблем было б меньше, не полезь я со своей взяткой. Бабушка по-прежнему сидела молча, сложив руки на коленях и глядя прямо перед собой. Я кинулась к ней:
– Бабушка, пожалуйста, прости меня! Я всё верну!
Но бабушка молчала.
Плакать не было сил. Я прислонилась к двери и тихо спросила:
– Ты не простишь меня? Тогда можно я в выходные побуду у татешки, она уже приехала…
– Валяй! – вот и всё, что я услышала.
За дверью я ещё немного подождала бабушку, но она не выходила. Тут вынырнула классная, отвела меня умыться и так же под конвоем сопроводила в класс. Урок всё ещё шёл. В дверях классная обернулась и назидательно погрозила пальцем:
– Видишь, Мира, как плохо прогуливать и брать чужое без спроса! Поняла?!! Поняли? – это она обратилась уже к моим одноклассникам, которые, ясный перец, ничего не поняли. Но, поскольку ответа ей не требовалось, она его и не дождалась – вышла.
Все головы разом повернулись ко мне. И напрасно взывала к дисциплине учительница. К тому же её крики заглушил звонок на перемену.
Глава
