к тому голову, ему становилось интересно.
– Послезавтра я улетаю на родину, и никогда, наверное, не вернусь в вашу добрую страну, и поэтому я тебе все расскажу сейчас. Ты будешь единственным в этой стране, кто узнает об этом. Во всяком случае, – первым. Слушай. В вашем Успенском соборе есть тайник.
Флорентинец откинулся назад, молча наблюдая за Черкизовым, оценивая произведенный эффект. Но ожидаемого эффекта он не увидел, потому что Черкизов догадался об этом сразу после неприятного разговора с музейщиком. Черкизов только кивнул и криво усмехнулся: его мало интересовали клады и чудеса, он верил только в реальные дела и в наличные.
– Ты мне не веришь? – искренне удивился флорентийский паркетчик.
– Отчего же… Очень возможно. Тут, в Кремле, где ни копни – девять веков истории и кладов. Так что – вполне.
– Тебе это не интересно?
Теперь Черкизов хлопнул мокрой рукой по плечу флорентинца:
– Интересно. Валяй.
– Я говорю, в Успенском соборе есть тайник. Устроил его архитектор Фьораванти.
– Что там?
– Кое-что.
– Горшок медяков?
– Подороже будет.
– Ты знаешь что?
– Кое-что…
Черкизов проработал с флорентинцем почти два года, получал от него суммы со многими нулями, они выпили за это время ящики кьянти. Поэтому всякие осторожности и околичности были давно не нужны.
Черкизов налил себе еще кьянти и пригубил.
– Что же ты от меня хочешь?
– Я уезжаю, а ты остаешься. И тебе это удобнее.
– Хочешь, чтобы я там ползал с металлоискателем?
– Металлоискателем это не возьмешь.
– Что там?
– Кое-что.
– Что же ты ничего не нашел? Я ведь тебе все устроил.
– Не так это просто.
– Сколько это стоит?
– Нулей не хватит. В сотни раз больше, чем ты от меня получил.
– И что мне надо делать?
– Пока – только согласиться.
– А потом?
– Потом только впустить туда и выпустить. Наши люди все сделают сами.
– Битый кирпич они тоже сами выметут, или мне это делать?
– Ты получишь пять миллионов евро. За эти деньги сам сообразишь, как убрать за ними. Половину денег получишь вперед.
Флорентинец сверлил темными глазами лицо Черкизова. Но тот спокойно попивал свое кьянти. С его губ не сходила ироническая усмешка. Ничего из слов флорентинца его серьезно не удивляло. Даже сумма в евро со многими нулями, – потому, что он до сих пор не находил применения и тем, что у него были.
Не удивлял Черкизова и кладоискательский азарт этого темпераментного итальянца. Разумеется, тот мог иметь сведения, что и где запрятал его земляк почти шесть веков
