style="font-size:15px;"> Много лет спустя я исполнил свою давнюю мечту – прочитать эти стихи в стендапе, причем сначала по-азербайджански, затем – по-русски. И я сделал это! Зеваки, которых в Баку всегда много, радостно приветствовали меня, когда я справился с этой трудной задачей. Читать по-азербайджански очень нелегко, но поскольку я много лет прожил в Баку, то все же справился с этой задачей:
Ел билир ки, сен менимсен
Йурдум, йувам мескенимсен
Анам догма Ветенимсен
Айрылармы кенюл джандан?
Азербайджан, Азербайджан!..
Можно ль душу из сердца украсть? Никогда!
Ты дыханье мое, ты – мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан,
Азербайджан, Азербайджан…
…Памятник Самеду Вургуну стоит в сквере у здания Азербайджанской железной дороги, и начальник Бакинского отделения в любую минуту мог полюбоваться своим великим родственником прямо из окна кабинета.
Быть родственником Вургуна в те годы многое значило. Шел 1977 год, коррупция была в самом расцвете. Всякие родственные связи с великими людьми поощрялись властью. Потому у большого железнодорожного начальника руки были развязаны, вел он себя властно, независимо, и многое ему прощалось. Был он очень грубым, о его жутком характере слагали легенды. Рассказывали, что он безумно любит женщин. Чуть ли не все молодые сотрудницы Бакинского отделения прошли через его комнату отдыха.
Много лет спустя сын Самеда Вургуна Вагиф Самедоглу рассказал мне, что одну секретаршу Родственник полюбил прямо на своем рабочем столе, и каким-то образом эта пикантная история стала известна всему Бакинскому управлению. Девушке пришлось уволиться…
Говорили, что Родственник много воровал.
А кто тогда не воровал в Азербайджане? Только я – бригадир канализационного хозяйства станции Баладжары, ведь единственное, что я мог украсть, – ту самую вонючую проволоку, с помощью которой чистил канализационные коллекторы.
Короче говоря, я придумал, как изменить свою жизнь.
Ясно было, что только этот самый Родственник может мне помочь. Но если я просто приду к нему, он меня не примет – кто я такой для него? Какой-то бригадир? А если и примет, то наорет на меня и только ухудшит мое положение.
Значит, нужно было попасть к нему во время совещания, когда помимо самого Родственника будут еще и другие начальники – при них он не позволит себе меня унижать.
Путем долгих разведывательных действий мне удалось узнать, когда будет ближайшее совещание, на котором должны присутствовать начальники всех подразделений Бакинского отделения Азербайджанской железной дороги.
Проходили такие совещания очень помпезно. Не знаю, как сегодня, но в те годы железнодорожники в Азербайджане очень любили появляться в форменных мундирах. Если на других железных дорогах, как правило, такую одежду не надевали, то в Азербайджане это считалось большим
