приемом на курсы, поняли, что меня не остановить, и нашли единственно возможное решение – вообще не допустить меня к экзаменам. Безо всяких объяснений.
Директором курсов была Ирина Кокорева. Бессовестная, как вся советская власть. Кокорева бегала от меня как зайчиха, но я ее выследил, буквально вцепился в нее и заявил: «Пока не скажете, от кого получили команду, не отпущу». Сказала, никуда не делась.
Команду дал Анатолий Богомолов – тогдашний главный редактор Госкино СССР по художественным фильмам, бывший комсомольский чиновник. Один из тех, кто всегда при власти – то в ЦК КПСС, то на радио, то на телевидении, то в АПН. В 1980 году Богомолов пришел в Госкино и сразу же прославился – тем, что начал травить Ролана Быкова во время его работы над «Чучелом».
Что я мог сделать?
Состояние у меня было ужасное, и я не придумал ничего лучшего, чем поехать на Аллею космонавтов в районе ВДНХ. Почему-то мне казалось, что там я встречу какого-нибудь космонавта, расскажу ему все, и он мне немедленно поможет.
Почему я был таким наивным? Ведь было мне уже 27 лет, я много чего видел и испытал. Трудно сказать… Но и сейчас, став значительно старше, я зачастую после очередной нанесенной мне обиды мечтаю выйти на улицу, чтобы встретить большого начальника, который накажет незаслуженно унизивших меня чиновников…
В тот день ни один космонавт на одноименную аллею не вышел. И тогда я почему-то поехал в Дом кино на Васильевской улице. Машинально произнес на проходной, что у меня личное письмо первому секретарю правления Союза кинематографистов СССР Льву Александровичу Кулиджанову. Был немедленно пропущен. Зашел в ресторан, заказал самый популярный здесь салат из маргеланской редьки и двести граммов водки. Уже заканчивая свой неожиданный обед, увидел в соседнем кресле забытый кем-то справочник Союза кинематографистов СССР. Механически открыл эту замечательную книгу, начал читать и наткнулся на домашний адрес выдающегося актера Михаила Андреевича Глузского.
Дальше я делал все как во сне.
Запомнил адрес, дошел до «Белорусской», спустился в метро и поехал на станцию «Аэропорт», в районе которой, как и многие другие известные кинематографисты, жил Михаил Глузский.
До сих пор не понимаю, почему поехал именно к нему. Видимо, Глузский своими ролями внушил мне стойкое ощущение, что он основателен, честен и порядочен.
Приехал, отыскал дом, зашел в подъезд, поднялся по лестнице, позвонил.
Открыла пожилая женщина, как я потом узнал, супруга Глузского, Екатерина Павловна.
– Михаил Андреевич дома?
– Дома.
– Можно с ним поговорить?
– Можно, проходите.
Вышел Михаил Андреевич.
Я начал сбивчиво рассказывать ему про курсы, про Богомолова, про вопиющую несправедливость…
Глузский внимательно слушал, а потом сказал: «Ну поехали».
Я думаю, сейчас таких людей уже нет. Пытаюсь поставить себя на его место – кто-то
