похожий внутренний мир цветов, тканей и текстур, они будут к тебе безразличны. И тем не менее номер всем нравился. Милица Евгеньевна все время ходила по номеру, разглядывая его, и вздыхала – как же красиво, как чудесно!
В столице ее все волновало и очень удивляло; вместе с детьми она ходила на прогулки по городу, показывая им исторические места и прогуливаясь по столичным улочкам, а вечерами делилась с Мариной своими впечатлениями. Ленинград, по ее мнению, совсем не изменился, и она продолжает называть его Петербургом. Прогулки по Москве уводили женщину в прошлое, напоминая о ее молодости, о молодости отца Марины, которого она обожала.
Ее отец закончил Московскую консерваторию. Когда началась Первая мировая война, он уехал во Францию, чтобы уйти в армию добровольцем. Только там его желанию стать военным дано было сбыться – Владимир Поляков был единственным ребенком в семье, мать его рано овдовела, в русскую армию его не брали. Там Владимир пошел на войну – он стал летчиком, был ранен, награжден воинским крестом. После войны остался во Франции, работал в парижской опере, пел семь сезонов в опере Монте-Карло. Был знаком с Модильяни, Матиссом, Делоне… Семья Милицы Евгеньевны тоже выехала из России в 1919 году, поэтому о России и мама, и отец, и дети Влади знали многое!
К роли Мизиновой Марина подошла очень ответственно, целыми днями она читала переписку Чехова и его юной музы, пытаясь понять их отношения… Она удивлялась их отношениям и умилялась тому, как эти люди делились мелочами ежедневной жизни в Мелихове и серьезными событиями – все это так дружески доверительно. Но при этом письма их звучат как бы на разной волне. От этого часто возникает непонимание: Чехов шутит, а Мизинова сердится или недоумевает, просит его перечитать ее письмо.
«Милая Лика… Приезжайте, милая блондиночка, поговорим. Поссоримся; мне без Вас скучно, и я дал бы 5 рублей за возможность поговорить с Вами хотя бы в продолжение пяти минут… Приезжайте же к нам, хорошенькая Лика, и спойте. Вечера стали длинные, и нет возле человека, который пожелал бы разогнать мою скуку….»
«…О Вас там говорили как о божестве, особенно прочтя „Мою жизнь“!.. Ну, напишите же побольше про себя. Говорят, Вы теперь толще меня. Значит, красивы?.. Когда же Ваша свадьба? Мне здесь покоя не дают с этим! И где Ваша невеста? А все-таки гадко с Вашей стороны не сообщить об этом такому старому приятелю, как я… Напишите же, не будьте с…ей. Прощайте, жму Ваши лапы и остаюсь все та же Ваша Лика».
«Милая Лика, Ваше сердитое письмо, как вулкан, извергло на меня лаву и огонь, но тем не менее все-таки я держал его в руках и читал с большим удовольствием. Во-первых, я люблю получать от Вас письма; во-вторых, я давно уже заметил, что если вы сердитесь на меня, то это значит, что Вам очень хорошо. Милая, сердитая Лика, Вы сильно нашумели в своем письме… В жизни у меня крупная новость, событие… Женюсь? Угадайте: женюсь? Если да, то на ком? Нет, я не женюсь, а продаю Марксу свои произведения…
